таких, как твой Борис, нужно вовремя от себя оторвать, как энцефалитного клеща, пока зараза вглубь не проникла.
— Фу, какая гадость! — Маша поморщилась. Некоторое время наблюдала, как Маша и Дрюша носятся друг за другом по первой зеленой траве, и неожиданно для самой себя спросила: — Ань, ты думаешь, что он все это время с ней спал? И раньше, до Англии?
— Какое это теперь имеет значение? Ты его так и не узнала до конца. Тебе не приходило в голову, что твой милый может быть замешан в факте исчезновения девочки?
Маша уставилась на подругу:
— Ну ты загнула, мать! Ты что хочешь сказать, что он организовал похищение ради того, чтобы беспрепятственно жениться на мне? Чтобы я не забивала голову, как он говорит, ерундой?
— Ну! Чтобы ты успокоилась и переключилась на него, любимого, а про соседку свою восьмилетнюю забыла. Он только не взял в расчет, что ты такая сумасшедшая и кинешься ее разыскивать.
Маша усмехнулась:
— Анка, тебе не психологом работать, а детективы сочинять.
Анка не успела развить свою мысль: к ней с ревом бежала маленькая Маша. Дрюша отнял у нее совок.
Утерев слезы дочери, Анка обратила свои очи на подругу.
— Нет, ты сама посуди. В бумагах твоих рылись как раз тогда, когда тебе твой благоверный в кафе мозги пудрил. Сам тебя встретил, а в квартиру подослал кого-нибудь.
— Ну, допустим. Что ему могло понадобиться в бумагах?
— Документы на девочку. Хотел уничтожить. Он же не думал, что ты все документы своему юристу доверила.
— Фантазия у тебя! Но я думаю по-другому. И сначала мы проверим мою версию. Ты когда-нибудь в стриптиз-баре была?
Анка отрицательно помотала головой.
— Я вообще в ресторане последний раз до свадьбы была…
— Тогда я тебя приглашаю.
— Когда?
— Сегодня вечером. Ты сможешь?
Анка перевела взгляд с Андрюшки на маленькую Машу. На размышление хватило несколько секунд. Она кивнула:
— Митька сегодня у свекрови в Звенигороде, так что я свободна. С детьми мама посидит. А что я надену?
— Тоже мне проблема! Мы туда по делу идем, а не развлекаться. Там работает Игорь Золотов. Может, что-нибудь удастся узнать.
— Одолжишь мне на вечер свой черный бюстгальтер?
— Анка, ты что, там собираешься раздеваться? Это же. мужской стриптиз! Мужской, поняла? Мужики раздеваются!
— Я в черном себя увереннее чувствую, а у моего застежка сломалась. Дашь?
— Я тебе его подарю, — отмахнулась Маша. — Анка, скажи мне как психолог, мог найтись такой псих, который бы прельстился Алькиным необычным даром? Что-то у меня в голове это все никак не уложится.
— Почему нет? — пожала плечами Анка.
— Нет, ну зачем им сама девочка понадобилась? Ну пусть используют рукопись, украли авторство. Она- то им зачем?
Подруги помолчали. От пришедшей мысли Маше стало жарко на миг.
— Или ты думаешь, что они ее… убрали?
— Думаю, что нет пока, — медленно произнесла Анка. — Если их заинтересовали ее тексты или тексты вместе с мелодиями, то она им нужна. Твоя Алька просто машина по производству песен. Скорость-то у нее, сама посуди. И темы глубокие: все понятно. У нас ведь как: или тексты примитивные до тошноты, или заумные до непонятности. К тому же девочка пишет как бы независимо от внешних обстоятельств. И никогда никто не заподозрит, что это написал ребенок. А платить ей не надо. Только кормить.
— Анка, ну если бы ты была продюсер. Тебе попался талантливый ребенок. Ну развивай ее, раскручивай, сделай из нее звезду. Зачем вместо нее выталкивать какого-то Игоря из стриптиза? Не пойму.
— Твоей Альке еще расти да расти, чтобы стать интересной для публики. Чтобы ее записи стали покупать, чтобы фанаты рвали ее одежду на сувениры. Да и потом, может, у продюсера ориентация не на девочек, а на мальчиков.
Маша откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.
— Что делать? — почти простонала она. — Анка, ты понимаешь, ведь я это виновата! Я!
— Глупости, — возразила Анка, но Маша не давала ей высказаться.
— Ну как ты не понимаешь? — горячилась она. — Ведь это я дала ее стихи Вовке Спицыну, только благодаря мне они пошли гулять и дошли до этого Игоря или его шефа. Не знаю уж, как там это было.
— А может быть, и нет, — перебила подруга, — стихи могли услышать в детском доме, в больнице, кто- нибудь из родственников этого Игоря.
— Да брось ты! — в сердцах воскликнула Маша и вскочила со скамьи. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать.
Но она не знала — куда и что именно надо делать.
Сквер — маленький зеленый остров — окружали бездушные коробки домов, кишащие транспортом артерии Москвы, люди, несущиеся по делам с сердитыми сосредоточенными лицами. И где-то в этой каше, в этом, хаосе, пропадал ребенок. И виновата в этом была она, Маша Сивцова.
Вечером подруги встретились и отправились в стриптиз-бар «Атлант». Остановились перед тяжелой стеклянной дверью и переглянулись. За темными тонированными стеклами нельзя было абсолютно ничего разглядеть. Маша заметно нервничала. Анка же, напротив, была в прекрасном расположении духа и, видимо, предвкушала острое приключение, способное ненадолго расцветить ее нудный быт.
— Ты оделась так, будто собираешься брать Зимний, — поддела Анна свою подругу, когда, миновав беспристрастного швейцара, они подошли к гардеробу.
— Чем тебе не нравится мой пиджак? Я сюда не мужиков клеить пришла!
— А почему бы и нет? Ты теперь девушка свободная.
— Анка, если бы ты увидела своего Митю со стороны в той позе, в Которой я увидела Бориса, ты долго потом на мужиков не смогла бы смотреть без содрогания!
Анка прыснула в кулак, а потом не выдержала и закатилась!
Маша сверкнула глазами: ну все! Если у Анки началась смехопанорама, то это надолго!
— Я тебя как группу поддержки взяла, а ты… Как ты себя ведешь, мать-героиня?
Но Машины упреки только подлили масла в огонь. Анка взглянула на вошедших в гардероб двух мужчин и залилась новой порцией смеха. Она явно представила их «в позе Бориса».
Мужчины с любопытством оглянулись на девушек. Маша подошла к гардеробщику и, отдавая плащ, как бы между прочим спросила:
— Скажите, а Игорь… Игорь Горохов сегодня работает?
Гардеробщик улыбнулся одними глазами. Ровно настолько, чтобы выражение лица не обидело клиентку, и, интимно понизив голос, доложил:
— Мальчики придут попозже, мадам! И Игорь, конечно, будет.
Вероятно, ему не в новинку были подобные вопросы, и он, отдавая номерок и глядя попеременно то на Машу, то на Анку, проворковал:
— У нас новенький появился, Джим. Если, конечно, дамы интересуются…
— Спасибо, — оборвала Маша словоохотливого гардеробщика, но Анка одарила его самой щедрой своей улыбкой.
— А почему у них официанты женщины? — шепотом поинтересовалась Анка, когда подруги уселись за столик. — Швейцар — мужик, гардеробщик — мужик, а официанты — женщины. Стиль не держат.
