– Не стоит, – вполне серьезно возразил Михаил, не уловив в словах Макса иронии. – Нужно придумать обоснование, убедить Охочи, что у нас важные дела…
– Миха, успокойся, – остановил его Макс. – И так ясно. Меня больше интересует, нет ли у Охочи насчет нас особых планов!
Слово «особых» он подчеркнул, сопроводив его ехидной ухмылкой. Никаких сомнений относительно истинного лица торговца у нас не осталось. Судя по всему, наш приятель-торговец был не просто шпионом, а как минимум руководителем целой сети. Разведчик такого уровня на простую басенку не поведется. Вся надежда на его расположение к нам. Мы спасли жизнь его людям, да и ему самому тоже. И оказали услугу, привезя вести о пропавшем агенте.
Хотя благодарность шпиона – вещь иррациональная. Во всех мирах и во всех эпохах.
Так сразу мы ничего не придумали. Вскоре Охочи с помощниками вернулись на корабли, и мы поплыли дальше. И следующую остановку сделали возле небольшого поселка.
А там мы сошли на берег и наткнулись на шайку разбойников. Вернее, это они на нас наткнулись, причем так неудачно, что разом завершили свои неблагочестивые дела в этом мире.
Мы заработали благодарность синдика, одобрительные слова Охочи и… неожиданно для себя придумали легенду. Весь путь до Камюка легенду оттачивали, правили. Хотя понимали, что окончательно Охочи не убедим. Однако этого и не требовалось.
Матерый шпион понимал, что дальше мы не поедем, захватывать нас у него не было полномочий, да и желания. К тому же он знал, во что станет эта попытка.
Несомненно, о нас было доложено бургомистру Камюка и начальнику гарнизона. Несомненно, доклад ушел в столицу, руководителю тайной службы. Однако ничего конкретного на нас не было и поэтому только предостережениями в докладе Охочи и ограничился.
Корабли торговца пошли дальше в Бамареан, а мы остались в Камюке, привыкая к новой службе и к новым заботам. Закрепившись на месте, приступили к выполнению основного задания руководства. То есть в очередной раз начали путешествие по лезвию бритвы.
4 Артем Орешкин
В отличие от тайной службы цензоров, служба приставов – открытая. По сути, пристав – делегат префекта в каком-то районе провинции или отдельном городе. Он осуществляет надзор за всеми областями деятельности, кроме, может быть, военной. Однако имеет право проверять финансовые ведомости легионов и когорт, отслеживая расход денег, особенно на тыловые нужды. Как и везде, тыловики здесь имеют правило прикарманивать государственные средства.
Полномочия пристава огромны, власть выше, чем власть бургомистров и командиров легионов. Но и ответственность велика. За ошибки, недобросовестность, сговор с мздоимцами и казнокрадами пристав легко может поплатиться головой.
Конечно, в одиночку такой груз забот приставу не вытянуть. И он подбирает себе помощников из числа граждан империи. Причем род занятий этого помощника не особо и важен. Хоть воина может нанять, хоть ремесленника, хоть дворянина. А для особо важных дел пристав обычно создает сеть осведомителей и выведов. Это уже тайная структура, финансируемая самим приставом из его собственного фонда.
Также в ведении пристава находится наём отрядов брантеров для поимки бандитов и разбойников. Такие отряды в основном создаются в приграничных районах провинций. Они вроде силовой структуры пристава, можно сказать, охранные отряды.
Пристав лично выдает плату и премии, а также указывает задачи отрядам. Обычно это поиск и уничтожение шаек разбойников, значительно реже – охота за неугодными людьми. Но такие задачи пристав дает только проверенным, прикормленным брантерам. Своей тайной гвардии.
Пристав Ленерольт – дородный мужчина лет сорока, среднего роста, с необъятной грудью, короткой шеей и вечно красным лицом – был похож на кожевенника или мельника, но никак не на потомственного дворянина. Голова почти лысая, в пигментных пятнах, лоб изрыт морщинами, губы пухлые, нос картошкой. По виду алкаш, только вот глаза у этого мужичка явно не соответствуют внешности. Глаза умные, хитрые и холодные.
На своем посту Ленерольт уже восемь лет и за эти годы научился многому. А опыт, как известно, не пропьешь. И мудрость, свойственную людям умным и образованным, не растеряешь.
Слыл Ленерольт хватким, умелым чиновником, знающим район и людей, владеющим обстановкой и держащим под контролем абсолютно все, от выпечки хлеба до выделки кож, от сельского хозяйства до военных дел, вроде бы лежащих в стороне от его забот.
Вот к такому человеку мы и прибыли под вечер, почти точно в указанный срок, даже с небольшим запасом времени.
Обычно все приемы проходили в маленькой комнате на первом этаже большого дома пристава, больше похожего на дворец. Здесь он встречал помощников, приказчиков, посланцев от бургомистров, синдиков и кавекеров. Здесь же он разговаривал с брантерами.
Кресло, узкий деревянный диванчик, столик – скупая обстановка, должная настраивать на деловой лад. Каждый визитер понимал – ему надо быстро и сжато изложить суть дела и уйти, дабы не занимать время важного чиновника, делегата самого префекта провинции!
Однако нас пристав принял в центральном зале. Здесь было гораздо просторнее и мебели не в пример больше. За стол разом может сесть десятка два человек. А несколько широких диванов у стен позволяли отдохнуть еще десяти гостям. И потолки тут высокие, и окна забраны слюдой, и по углам стоят большие жаровни, нагоняя тепло.
Вроде не по чину нам тут быть, однако пристав так не считал. Он явно отличал нас от остальных перехватчиков. Чем вызвано такое отношение, я сам не до конца понимал. Конечно, нас рекомендовал Ленерольту Охочи. Конечно, мы не зря получали серебро, однако это не повод для подобного отношения.
Что касается Охочи, то его рекомендация как раз, наоборот, могла оттолкнуть пристава от нас. Ведь торговец принадлежал к службе цензоров, что подчинялась Малому Имперскому Совету. А между Советом и приставами существовала конкуренция и некая борьба.
Не любили префекты, когда императорский дом лез в дела провинций больше необходимого. И не любили, когда донесения цензоров шли во дворец императора, минуя их самих.
Да и само противостояние цензоров и приставов, зачастую дублирующих друг друга, разжигало если не вражду, то недоверие и неприязнь. Так что рекомендация Охочи скорее мешала нам. Однако пристав никак не проявлял недоверия.
Да, работали мы хорошо. Результативно. Две шайки и банда городских грабителей за три октана – очень даже неплохо. Другие команды брантеров такой результативностью похвастаться не могли, хотя тоже плату получали не зря.
Вроде бы мелочь – где принимать нас, – однако в этом мире, где четко и строго выстроена структура иерархии, подобные мелочи играют большую роль. И зачастую определяют дальнейшее развитие событий.
Была еще одна догадка относительно милости пристава. Наше дворянское происхождение. В брантеры, бывало, шли отпрыски знатных родов, но никогда команды не состояли из них целиком.
К слову, команды брантеров обычно состояли из трех – шести человек. Вообще-то можно было набрать хоть сотню. Но против небольших банд хватало и шестерых, и даже троих. А плату лучше делить на меньшее количество частей.
Все это крутилось у меня в голове, пока мы шли к залу и пока ждали, когда появится пристав. Первым тот прийти не мог – не по чину. Хоть в этом надо было показать свое положение! А может, просто задерживался?..
Ленерольт вошел в зал в сопровождении двух слуг. Те быстро поставили на столы подносы с фруктами и сладостями, а также несколько кувшинов с вином и пиалы. Потом слуги ушли, а Ленерольт сел в кресло и милостиво кивнул нам, давая разрешение сесть.
– Я только приехал от префекта. Что-то произошло?
– Прошу нас простить, мэор пристав, – склонил голову я. – Мы не хотели беспокоить вас, но нам есть что рассказать.
Пристав повел глазами в сторону столика, предлагая угоститься, но меня не перебивал.
