— Найти ему замену. Теперь необходимо, чтобы ты забеременела и как можно скорее. И будь я проклят, если этого не произойдет.
Ее глаза увлажнились, когда она поняла смысл его слов.
— Нет, я не…
— Ты сделаешь это, — отрезал он, — если хочешь увидеть свою мать живой.
Теперь сказано открыто то, о чем она только подозревала, и не было никаких сомнений, что он выполнит все, что обещает. Но какой кошмар ее ожидает… подставное лицо.
Она безнадежно спросила:
— Как ты можешь надеяться все это сделать? Он же умер.
— Никто не должен ничего знать, пока не станет ясно, что ты будешь иметь ребенка. Если не возникнет особой необходимости, сиди в этой комнате.
— С трупом?
— Нет, я уберу тело, — нетерпеливо объяснял он. — Когда надо будет хоронить его, найду какое- нибудь другое. В любом случае Лионс будет похоронен раньше, чем его брат узнает о его смерти, а ты должна быть уверена в ребенке прежде, чем он приедет заявлять свои права. Но он не получит ничего. Годвин тоже хотел этого.
Гилберт сказал нечто, отдаленно похожее на правду, но разве это оправдание тому, что он собирался сделать?
И он говорит с ней так доверительно о своих планах… Но почему бы и нет? В этот момент жизнь ее матери зависит от послушания Ровены.
5
Они окружили его, когда он шел из общей умывальной комнаты в гостинице. Пятеро из них были одеты в форму пехотинцев, хотя он сомневался, что это их одежда. Скорее, воры. Беззаконие процветало во всех городах, где был слабый сеньор или взяточники олдермены. Но в Киркбурге он с этим еще никогда не сталкивался.
Конечно, глупость с его стороны — прийти сюда только с одним оруженосцем. Для того лишь, чтобы привести себя в порядок перед встречей со своей невестой. Немного тщеславия — и вот как все обернулось. Слишком долго он полагался на свою репутацию человека, который не останется в долгу перед обидчиком, отчего нее держались от него подальше. Это служило ему хорошую службу уже много лет. Но, чтобы подобная репутация действовала, она должна быть известна, а здесь его никто не знал.
Уоррику де Чевилу можно было простить его беспечность, хотя сам себя он ни за что бы не простил, так как вообще был не из тех, кто легко прощает. Но город выглядел таким мирным и благополучным, а голова его занята предстоящей свадьбой. Он хотел жениться в третий раз и вовсе не желал, чтобы новая жена боялась его, как это было с двумя предыдущими. Уоррик очень надеялся на леди Изабеллу. Уже год он за ней ухаживал все свободное время, и это было так на него не похоже. Ее отец отдал бы ее немедленно, так как очень рассчитывал на этот брак, но Уоррику хотелось завоевать расположение Изабеллы, и без этого он не заключал брачный контракт. Теперь, добившись поставленной цели, Уоррик горел желанием сделать молодую леди своей.
Изабелла Малдунт не только очень красива, у нее нежный голос, веселый характер и обворожительное чувство юмора.
Уоррик ценил юмор. Он хотел любви и веселья — чего у него не было с тех пор, как он потерял свою семью, и ничего, кроме ненависти и горечи, не заполняло его нынешнюю жизнь. Он любил двух своих дочерей — легкомысленных и эгоистичных созданий, но не мог переносить долго их тщеславия и пустозвонства. Уоррик хотел домашнего уюта, какой был у него самого в детстве, такого, чтобы удержать его дома, а не гнать на войну; и он хотел сына.
Де Чевил не просил слишком много, не больше, чем любой другой мужчина. Правильная жена могла дать ему все это. И он нашел Изабеллу. Уоррик был привязан к ней. Он надеялся, что это может перейти у него и в более глубокое чувство, хотя, по правде говоря, сомневался — будет ли способен на любовь после стольких лет ненависти. Но это и не обязательно — любить свою жену, важно, чтобы она любила его. И вот теперь уже сейчас он может умереть.
Уоррик даже не был вооружен. Он оставил свое оружие в комнате, чтобы Джеффри почистил его. Он спустился в умывальную, имея только кинжал, заткнутый за пояс широкого банного халата, так как всю одежду отдал слуге — выстирать.
Но хотя он и оказался почти безоружен, пятеро мужчин, окруживших его, стояли в нерешительности, так как Уоррик де Чевил сильно отличался от обычного человека. Он был на голову выше самого высокого из нападавших и немного выше всех остальных. Мощные мускулы рук и груди устрашали взгляд. Но, сверх того, он производил впечатление человека, готового на все. По тяжелому выражению его лица можно было предположить, что он готов убить человека просто из интереса. И его серые глаза смотрели на них так, что один из мужчин перекрестился, прежде чем вынуть из ножен свое оружие.
Однако они все же обнажили мечи. И их главарь собирался что-то сказать, но Уоррик не стал ждать. Он всегда предпочитал нападать сам, и этот случай вовсе не был исключением. Уоррик выхватил свой кинжал и издал громогласный боевой клич. В то же время он прыгнул вперед, целясь своим оружием в лицо война, стоящего к нему ближе других.
Вскоре стало очевидно, что либо нападавшие не слишком хорошо владеют оружием, либо они не собираются его убивать. Ну, что же, это их ошибка. Он ранил еще одного, но затем его кинжал уже не мог пробиться сквозь мечи остальных. Его не убивали, но и сами явно не собирались здесь помирать.
И тут к нему присоединился Джеффри, издав похожий, хотя и менее зычный боевой клич. Парнишке — всего пятнадцать, и Уоррик не взял бы его ни в какое сражение, потому что Джефф еще не был готов к этому. Он владел мечом, но его неокрепшее тело — слишком легкое для такого оружия. Он был отважен и рвался в бой, будучи уверен, что делает все, как лорд. Он так и делал, но без тяжелого массивного тела, которым обладал де Чевил, его удары не имели силы.
Уоррик с ужасом увидел, как меч прошел прямо посредине груди Джеффри, и понял, что тот сейчас умрет. Мальчик при нем с семи лет. Он привязался к парню, который был всегда готов пылко ему служить, и сейчас Уоррик выплеснул свой горестный гнев, вонзив кинжал в мужчину, который убил Джеффри. Удар достиг цели, и он смог вырвать меч из его ослабевших рук.
Но воспользоваться им он не успел. Ибо другой меч опустился плашмя ему на голову, и лорд Уоррик потерял сознание.
Двое мужиков, которым повезло не пострадать в этой схватке, теперь стояли над ним.
— Это не виллан, как нам приказано, — сказал один другому.
— То, как он сражался, ясно говорит, что он рыцарь. Разве ты этого не заметил, когда он входил в умывальную?
— Нет, он был одет в дорожный костюм. Я просто отметил, что он не вооружен и у него нужный цвет глаз и светлые волосы, как того требовал лорд Гилберт. Я считаю, что это удача, — вообще такого найти.
— Свяжи его и моли Бога, что лорд Гилберт не будет говорить с ним.
— Какая разница? Половина рыцарей лорда Гилберта — неотесанная деревенщина. И мы не нашли никого другого, чтобы были и подходящий цвет глаз и подходящий цвет волос. Чего он, в конце концов, от нас хочет?
— Не наша забота, просто делай, что говорят! Но зачем ты его так сильно ударил? Теперь придется его нести.
Другой воин фыркнул.
— Ну, это лучше, чем иметь с ним дело, если он очнется. Мальчик, вероятно, был его сыном.
— Возможно. Тогда он опять будет драться, как только очухается. Лучше хорошо связать ему руки и ноги. Даже лорду Гилберту, может быть, трудно с ним справиться.
