пиджак “от Диора” отметал всякие возможные домыслы в адрес отчаянно молодящейся пятидесятилетней дамы, несомненно, в прошлом надёжной комсомольской активистки.
Хозяин стола поднял глаза, соображая, как бы ответить соответственно.
— Марина Валентиновна, ну вы прям как ураган!.. Какое обращение? Я же вам не заказывал вроде никаких обращений… Ещё всё не устаканилось до такой степени, чтобы рапортовать о повышении надоев… Впрочем, если вы настаиваете, считаете, что надо, то я, пожалуй, готов…
Но только, знаете, я последнее время не люблю с бумажки. Вы разве не заметили? Или вам Тимакова не поведала о перемене стиля?..
Хорошо. Так когда вы планируете выступление? Сегодня вечером?.. Вечером я собирался позвонить в Лондон семье. Скучаю, между прочим…
Ентальцева продолжала, не моргая, смотреть на шефа, зная, что если молча, не отводя взгляда, смотреть на любого руководителя несколько минут, то он непременно согласится с любой, даже сумасбродной идеей, только чтобы прервать атаку офисной пираньи.
Но ДАМ это всё в жизни многократно проходил, выработал отличный иммунитет против офисных помощниц и поэтому, не обращая внимания на прессинг Марины Валентиновны, быстро подвёл черту под разговором.
— Будь по-вашему. Но никаких предварительных записей. Живой эфир. Аппаратуру ставьте в большой кабинет. До конца дня я буду работать здесь. Когда будете готовы, позовёте. Можно принять десяток звонков от зрителей. Но, само собой, отсейте похабщину и провокационные россказни… И чтобы ведущая программу была побойчее и поулыбчевее. Как я не люблю эти рафинированные бесстрастные создания, вечно не соображающие, о чём идёт речь… Идите!..
Отцы города, наконец, уселись и приступили к работе. Вице-мэр Ресин кратко, но вполне сносно доложил о положении в Москве. Оказалось, что жизнь, несмотря на отсутствие Собянина, налаживается. Все системы жизнеобеспечения города работают штатно, в зимнем режиме. Жалоб населения практически нет. Горячая вода, на удивление, подаётся без перебоев, следы пожаров и погромов практически ликвидированы…
Министр МВД Нургалиев дополнил Ресина краткой устной справкой о состоянии правопорядка в столице. Безусловно, есть, и немало, хулиганских проявлений, бандитизма, перестрелок, но многотысячных толп на центральных улицах с погромами магазинов и поджогами автомашин уже нет. Впрочем, как практически нет в центре Москвы и потоков дорогих машин, так что и жечь нечего… К счастью, личный состав столичной полиции, усиленный Псковским ОМОНом, несёт службу добросовестно, без рецидивов евсюковщины…
После обеда у президента и его референта выдалась свободная минута, и как-то так получилось, что Дарья Алексеевна засмотрелась на встрявшего в монитор ДАМа. Он заметил её внимание к себе и тотчас спросил:
— Что-нибудь не так? Галстук съехал?..
— Нет, всё нормально. Просто задумалась. Это бывает от безделья. Не обращайте внимания. Сейчас начну обзванивать народ на завтрашнюю планёрку…
— Ага… Но ты ведь хотела что-то спросить. Я немного разбираюсь в мимике. Говори, не стесняйся, я не кусаюсь!..
Вроде Дарья улыбнулась.
— Я Вас не боюсь. Знаю, что Вы интеллигентный человек. А спросить я, действительно, давно собираюсь. Но все дни народ толпой. Вы недоступны. Надо было, когда в Горки летали первые дни, поговорить, но постеснялась… Вернее, побоялась…
Президент засмеялся. Хотя надёжная подружка — интуиция уже шевельнула в нём насторожённость, отшлифованную до идеала в последние фантастические дни…
— Кого-кого, а уж женщин я никогда в жизни не обижал… Порода такая. Знаешь, Дарья, а давай сходим подышим свежим воздухом, ну, там до Царь-Пушки и обратно. На свободе и поговорим хоть о чём…
— С удовольствием! Надоели эти заседания!..
Дарья Алексеевна вышла и вскоре вернулась, обряженная в сапожки цвета спелой вишни и недорогое, хотя и вполне приличное, норковое полуманто haute couture. ДАМ тоже скрылся за дверью на минуту и вернулся в тёмно-синей спортивной куртке Adidas и соответствующей бейсболке.
Выйдя на пустынную Сенатскую площадь, медленно пошли в сторону Арсенала. Не успели сделать и пяти шагов, как слева и справа возникли два хорошо вышколенных и тренированных сотрудника Службы охраны. Как выгуливаемые питбули, они, оглядываясь по сторонам, вроде бы бесцельно, но грозно перемещались параллельным курсом, высматривая и вынюхивая, в кого можно уцепиться клыками. Хотя зрителю с другим зрительным воображением могло показаться, что, напротив, два довольно брутальных джентльмена выгуливают изнеженных домашних питомцев…
Президент сверкнул глазами в сторону одного, который шёл с его стороны, и существа мигом аннигилировались. Да, собственно, в них и нужды не было, поскольку сразу после Кизнерской катастрофы экскурсии в Кремль прекратились сами собой — народу стало не до исторических реликвий Кремля.
— Я весь — внимание, Дарья Алексеевна, — воспитанно улыбаясь, вернулся ДАМ к неоконченному разговору.
— Ну, тогда хотя бы скажите, почему Вы после ЧеПэ стали какой-то другой?..
ДАМ хотел было простенько отшутиться, но вдруг мозг его осознал нечто опасное и подал сигнал настоящей тревоги. Она что-то знает или о чём-то догадывается. Похоже, что она сомневается в его идентичности тому, с кем она работала каждодневно до Кизнерской трагедии!
— Ты шутишь!.. Как это — другой? Не забивай голову! Действительно, нам сейчас всё кажется другим. Очень большой нервный стресс перенесли люди… И что тебя конкретно обеспокоило? Хочу развеять сомнения!..
— Ну, вот, например, Вы теперь иначе завязываете галстук…
ДАМ понял, что петля затягивается. Боже, как прозаично может закончиться его удивительный эксперимент с перевоплощением… Но надо бороться до конца. Такова логика борьбы за жизнь.
— Знаешь, я сам себя после того, что свалилось на Россию, не узнаю. Какой там галстук, какие узлы?.. В голове совсем другое. Ты меня понимаешь?.. Вон Саакашвили вообще стал прилюдно галстуки жевать…
— Конечно, понимаю. Но есть некоторые мелочи, из-за них у меня мозги набекрень, право…
— ???…
— Вы совершенно не ориентируетесь в кремлёвских лабиринтах… Вы полностью игнорируете сложившиеся обычаи и нравы кремлёвского быта и системы контактов внутри Вашей администрации…
— Например, кого я обидел или не замечаю?.. Впрочем, не буду оправдываться, потому что сейчас в стране чрезвычайное положение, и всё упрощается на военный лад. Думаешь, Сталин в июне 41-го соблюдал довоенные обычаи шумных полуночных трапез, людных совещаний и тому подобные развлечения? Как бы не так!.. Всё в одночасье изменилось! Почитай мемуары главных действующих лиц…
Дарья Алексеевна осторожно шла по брусчатке, едва присыпанной снежной порошей, кутаясь в уютное и, вероятно, тёплое норковое полуманто. Бесспорно, более тёплое, чем легкомысленная президентская куртка. Кремлёвский двор каждые два часа старательно убирали, ведь зима уже прописалась в столице и упорно посыпала снежком улицы и крыши… Но ветра практически не было, да и не холодно было, каких-то — 5–7 градусов.
— Я не об этом. Я о том, что меня гнетёт. То есть, я хочу сказать, что Вы это не Вы! И я не могу отделаться от какого-то страха, потому что не в силах прогнать из головы всякие фантастические предположения, одно нелепее другого, но с каждым днём моя уверенность в этом только крепнет…
— Ну, у страха глаза велики! Каждому из нас бывает, что кажется нечто несуразное. А потом на следующее утро только улыбнёшься, а то и расхохочешься… Или я не прав?..
Вроде Дарья остановилась и повернулась к президенту.
— Дмитрий Анатольевич! Не надо со мной, как с бестолковой младшей сестрёнкой. Я уже Вас сто раз проверила, прежде чем решилась на этот разговор. Вам нечего сказать в опровержение моих выводов. Вы — не тот Медведев. Я не знаю, двойник Вы или искусный актёр, но Вы ненастоящий Медведев. И самое
