положили крысиный яд, вот он и действует до сих пор. Так что время от времени то тут то там можно наткнуться на свежие останки, зато я не должен оберегать свои припасы.
Припасы, подумала Джейми, значит, речь идет о еде. Она мельком взглянула на дохлую крысу, но и это не смогло испортить ей аппетит.
— Я очень голодна, — призналась она.
— Тогда иди на кухню и найди себе что-нибудь поесть. Или тебе хотелось бы жареной крысы?
Джейми встала с лестницы и бросила на него суровый взгляд.
— Может, сначала ты уберешь крысу? Мне не хотелось бы снова на нее наступить.
Это было ошибкой с ее стороны. Она не успела опомниться, как Диллон подхватил ее за талию и перенес на кухню. И тут же отпустил, как будто это она была дохлой крысой.
— Милости прошу, ваше высочество. Хлеб на столе, пиво в холодильнике.
— Кто бы сомневался, — пробормотала она, глядя на него со злостью. — Но у меня нет привычки на завтрак пить пиво.
— Попробуй. Это поможет тебе избавиться от свербежки.
— У меня ничего не свербит.
— А как насчет шила в заднице? — вежливо спросил Диллон и поднял крысу за хвост. Та безвольно свесилась вниз, и Джейми брезгливо содрогнулась.
— Я приберегу пиво для тебя, — сказала она, стараясь совладать с чувством отвращения.
— Ты очень добра, — он отнес крысу к задней двери и вышвырнул ее прямо на улицу. — Вот и все дела.
— И ты ее оставишь вот так, на улице? А как насчет болезней и всякой прочей заразы?
— С чумой покончено давным-давно. Даже если она вспыхнет снова, ты только обрадуешься, что я буду ее первой жертвой.
— Но я же здесь с тобой.
Он на минуту задумался.
— Снаружи довольно много любителей полакомиться падалью, так что он не будет валяться там долго. Его сожрут свои собратья или бродячий пес.
— А почему ты думаешь, что это «он»?
— Для тебя стараюсь. Думаю, ты считаешь всех крыс особами мужского пола.
— Ты прав, — сказала она.
Кухня выглядела ничуть не лучше, чем прошлой ночью. Пустых бутылок на столе не было, но в воздухе продолжал витать запах сигарет и прокисшего пива, с легкой примесью выхлопных газов.
— Хлеб на столе, — напомнил Диллон. — Я приготовлю кофе.
В целлофановом кульке Джейми нашла два ломтика хлеба.
— А где тостер?
— Сломался. В шкафчике над плитой должно быть ореховое масло, сделай себе бутерброды.
Исабель упала бы в обморок, если бы ей предложили на завтрак бутерброд с ореховым маслом, но у Джейми не было выбора. Ей страшно хотелось есть. Она намазала оба ломтика ореховым маслом и положила их на тарелку. Потом уселась за старый дубовый стол. В это время Диллон вытряс из кофейного фильтра остатки старого кофе, засыпал в него свежий, налил в кофейник воды и вставил его обратно в агрегат.
— Почему ты его сначала не вымыл?
— А зачем? В нем же был только кофе. Какая разница? — Он прислонился к шкафчику и лениво посмотрел на Джейми.
— Остатки старого кофе сделают вкус нового горьким, — пояснила Джейми, понимая, что говорить об элементарной чистоте пустое дело. Судя по внешнему виду кухни чистота не особо заботила Диллона.
— Может, мне нравится кофе с горчинкой, — с вызовом сказал он.
— Конечно, — ответила Джейми. Ей не хотелось с ним спорить. Она быстро проглотила оба бутерброда, и хотя хлеб был немного черствым, с удивлением поняла, что давно не ела ничего вкусней. — Думаю, обычной минеральной воды у тебя нет?
— Здесь, в глубинке, ее называют шипучкой, ваше высочество. Посмотри в холодильнике.
Насчет пива он солгал. Наверное, все запасы выпили вчера вечером, во время игры в покер. В холодильнике лежал кусок заплесневелого, как ей показалось, сыра, полкварты молока и большое количество банок с минеральной водой на любой вкус.
Она схватила банку с колой, сорвала крышечку и сделала большой глоток, с удовольствием чувствуя, как ее организм получает необходимую в сложившейся ситуации дозу кофеина.
Диллон наблюдал за ней с непроницаемым лицом. Впрочем, ей никогда не удавалось прочесть его мысли.
— В чем дело? — раздраженно спросила она.
— Никогда бы не подумал, что ты будешь пить вот так просто, прямо из банки.
— Может, я не верю, что ты моешь чашки, — бросила она.
— Да, мы совершенно по-разному понимаем слово «чистота»…
— Вот именно. Откуда взялся мой чемодан? Моя машина здесь?
— Твоя машина там где была, в кювете у обочины дороги. Это Маузер привез твой чемодан. Ты произвела на него большое впечатление, впрочем, он не знает тебя так хорошо, как я.
— Ты ничего обо мне не знаешь. Мы не виделись двенадцать лет, но и до этого тебе было не до меня.
— А я помню, что все было по-другому.
У нее было такое чувство, как будто ее ударили под дых. Она даже дышать перестала.
— Ты что, так отчетливо все помнишь?
— Вполне.
На мгновение ей почудились грозные нотки в его голосе. Но может, она ошибалась.
— Мне надо позвонить матери.
— Зачем?
— Чтобы она знала, что я добралась благополучно. И что я уеду отсюда, как только починят автомобиль, может, даже сегодня днем.
— И не надейся. Маузер сказал, что твоя машина паршиво выглядит.
— Но ведь это гараж, не так ли? Почини ее, я хорошо заплачу.
— Я ремонтирую старые американские машины. Для импортных нужен другой инструмент.
— Ну что ж, придется позвонить в сервис фирменного обслуживания. Если они возьмутся за ремонт, я остановлюсь в мотеле и подожду, пока они закончат. Или же найму себе другую машину.
— Милая, этот город — сущее расстройство. Единственная гостиница в округе сдает комнаты на час- два, не круглосуточно. И только у меня можно нанять автомобиль.
— И что?
Он посмотрел на нее.
— А то, что я не сдаю в наем машину, которую угонят за границу штата. Вряд ли я увижу ее снова.
— Я думала, у тебя есть причины избавиться от меня как можно скорей.
— Вот здесь ты ошибаешься, — лениво протянул он, взяв со стола кофейную чашку, наполненную густой черной бурдой. — Мне захотелось вспомнить старые добрые времена. Знаешь, все эти безмятежные дни юности и так далее.
— Твою юность не назовешь безмятежной.
— Как и твою, принцесса, как и твою.
— А мне помнится все по-другому. У меня были любящие родители, спокойная жизнь, у меня был Нейт — мой брат и лучший друг. А потом он попался на твой крючок.
Он сел за стол и взял пачку с сигаретами. Казалось, прошли годы с тех пор, как при ней курили, и Джейми зачарованно следила за тем, как Диллон поднес серебряную зажигалку к сигарете.
— Память может быть обманчивой, — сказал он и выпустил в ее сторону облачко сизого дыма.
Она бы охотно закашлялась, но сигареты никогда ей особо не досаждали. Кроме того, Диллон явно
