Рыба-одеяло

стравишь весь воздух и извиваешься, как минога. Метров двадцать целый час ползешь.

Один у нас притащил оттуда маленькую плоскую бутылку, а прочи­тать выдавленные на ней буквы не умеет. Отвинтил витую стеклянную пробку и попробовал. Видим, мается парень, за живот держится. Ну, к доктору сразу.

Тот прочитал и смеется. «Что такое?» – спрашиваем. «Олеум рицини, то есть касторка!» Надолго запомнил парень это латинское на­звание.

И для себя таскали маленько. Таможенные чиновники в порту строго следили, чтобы водолаз ничего не вынес. Увидят у окон таможни на воде пустую бутылку – и нас обыскивать. Причаливаем к берегу, а чиновники прямо на бот, все обшарят, в костюмы водолазные посмотрят. Один раз каждую доски на палубе приподняли. Ничего не нашли. Заставили мы их снова доски приколотить.

Извелись таможенники, но так и не разгадали нашей тайны. А мы, перед тем как подняться с «Меркурия», подвешивали бутылки на крю­чок под днище водолазного бота. Когда потребуется, сверху багром подденем и вытаскиваем «рыбку».

А сам пароход тогда не подняли. У нашего купца пороху не хватило достать такую громадину. Да владельцы судна этого и не хотели».

Подготовительные работы на «Меркурии» отряд ЭПРОНа закончил в самый короткий срок – за месяц. Близился подъем.

«Не мог я заснуть, – вспоминает Сергеев, – тревожно за пароход. Встал, закурил и прикидываю: вес судна 1680 тонн плюс груз в трюмах да грязь, присос к грунту. Новое двенадцатиметровое полотенце выдер­живает нагрузку на растяжение сто тонн, а наши уже семь раз были в работе, износились. Значит, если не добавим еще, «Меркурий» оборвет эти».

Утром Сергеев обсудил свои прикидки со старшим инструктором Правдиным. «Все верно, – сказал Правдин, – но где взять дополни­тельные полотенца?» И медлить тоже рискованно – «Меркурий» состав­лял для отряда почти весь годовой план.

– Попытаемся, – сказали водолазы.

И стали продувать понтоны. На поверхности заходили белые волны. Вода закипела, вспухла и поднялась столбом метров на двадцать вверх. Между понтонами из воды на миг высунулось что-то вроде кашалота с бурой водорослью на спине. Понтоны, разойдясь в разные стороны, вдруг подпрыгнули, как кони, и сбросили «седока» – «Меркурий» исчез в волнах.

– Я чуть не заплакал, – рассказывал Сергеев, – повернулся к на­чальнику, а тот закрыл лицо руками и убежал...

– Сам не пойдет – зубами вырвем! – сжав кулаки, сказали водо­лазы.

И снова началась борьба за «Меркурий». По семь часов не выходил из воды старшина Барашков. Молодой инструктор Рудик проводил на дне моря восемь-девять часов. Водолазы Костин, Лозовский, Кудрявцев без устали лазали во тьме тоннелей. Но ушла хорошая погода и начались ветры.

Прогнозы одесской метеостанции никогда не были точными. Впо­следствии эпроновцы, обманутые сводками, угадывали погоду по мор­ским рачкам-бокоплавам. Если они уходят на дно, – будет ветрено, если всплывут, – штиль. Вспоминали и старые приметы, которыми пользовались мореплаватели еще во времена Джемса Кука:

Чайка ходит по песку,
Моряку сулит тоску.
Если чайка села в воду,
Жди хорошую погоду.
Если дым пошел к воде,
Смотри в оба – быть беде!
Если дым столбом валит, –
Море штиль всегда сулит.
Солнце ясно поутру, –
Моряку не по нутру.
Солнце ярко с вечера, –
Тогда бояться нечего.

Шторм налетел внезапно. Эпроновцы заторопились в порт. Оборвал­ся буксирный канат от водолазного бота и моторного катера. Огромные водяные валы яростно обрушились на суденышки и придавили их к грун­ту. Море мстило людям.

Чуть ветер утих, вернулись обратно. Бот и катер нашли по масля­ным пятнам. Четыре часа поднимали их на поверхность. Просушили, прочистили, разобрали и смазали мотор. Через сутки отряд в полной го­ товности приступил к прерванной работе.

Остропка понтонов требует особой тщательности, и на этот раз ее производили внимательнее, чем прежде, навешивая тяжелые пудовые скобы. Четыре компрессора Вестингауза гнали воздух в понтоны «Мер­курия», чтобы отжать из них воду. Море забурлило, и в бурой пленке водорослей вышел наконец морской пленник. На этот раз «Меркурий» тонуть не пожелал.

Но задерживаться здесь, чтобы откачать воду и заделать пробоину, было рискованно, – каждую минуту мог налететь штормовой шквал. Прибавили по обоим бортам еще несколько понтонов, и «Меркурий» на длинном тросе двинулся в порт вслед за буксиром «Сарыч». До Одессы четырнадцать километров.

В пути задул ветер, чего и боялись эпроновцы. Волны уже перема­хивали через судно. На траверзе Чабановки зыбь достигла шести бал­лов. У Дефиновки из порта на помощь подошел буксирный катер «Дельфин».

Возле Одессы шторм усилился до восьми баллов. Стали развора­чиваться у портовых ворот. Тут по «Меркурию» ударили крупные боко­вые волны. Стальной трос, соединяющий его с «Сарычем», лопнул от на­пряжения, и судно понесло на каменный мол.

Буксиры погнались вслед. Вмиг окружили «Меркурия». А принять конец на нем некому. Гигантские волны поднимали судно и быстро гнали на валуны. Еще метров двадцать – и «Меркурий» грохнется о каменную гряду.

Решение пришло молниеносно. Боцман Кравценюк, матросы Шаров и Салин прыгнули в шлюпку... И вот они уже на «Меркурии» – матро­сы, как акробаты, перескочили вслед за боцманом. С «Сарыча» поверх водяных столбов взвился канат. Храбрецы, стоя по горло в воде, под­хватили его и закрепили узлом за руль. Пойманного «Меркурия» пота­щили в плавучий док. Но огромный пароход не пролезал в ремонтное помещение, мешали понтоны.

Откачивать из корабля воду прибыли чуть не все портовые суда, на которых имелись отсасывающие помпы. Но тут уже береговой ветер развел в гавани большую зыбь, и это нарушило порядок в работе. В до­ вершение один буксир развернулся так неуклюже, что ударил гребными винтами по резиновому понтону, пробил его – и в третий раз скрылся «Меркурий» в морской пучине, уводя с собой все отсасывающие приспособления и пожарную автомашину. Вот уж где нужно учиться терпению и силе воли!

Эпроновцы снова принялись за подъем «Меркурия». Наконец судно поднято и стало на плаву окончательно. Из кают достали вещи пассажи­ров, которые потом стали экспонатами в одесском музее водного транс­порта: бурый комок, похожий на медный колчедан, – слипшееся мон­пансье; покоробленная книга «Международный свод сигналов»; «Ана­томия человека»; «География», раскрытая на странице с заголовком «1492 год – открытие Америки»; заржавленный револьвер; ручка зонти­ка, потускневший графин; портфель, изъеденный морской солью; чей-то желтый позвонок; патронташ; офицерские сабли с клеймом и несколько старых монет...

8. «Гаджибей»