– Может быть, и леди Сибил. Тогда все молодые девушки баловались рисованием. Почему вы улыбаетесь?
– Я тоже училась рисовать. В школе. И как раз сегодня решила, что, когда закончу приводить в порядок сад, обязательно снова займусь рисованием и нарисую Торнихолд.
– Вот это настоящая преемственность!
– Только не говорите мне, что тетя Джэйлис тоже рисовала!
– Нет, все свободное время ваша тетя посвящала саду и растениям. Они ведь и привели ее в Торнихолд, когда она впервые приехала в Вестермэйнский лес собирать травы. В Торнихолде тогда жила престарелая чета, которая была не прочь переехать, а ваша тетя полюбила поместье с первого взгляда.
– Да, я припоминаю, она рассказывала мне об этом. Нет, спасибо. – Последняя фраза относилась к печенью, которое он мне настойчиво предлагал. – Еще чаю, если можно. Да-да, как раз. Спасибо. Вы говорили что-то о защите от происков дьявола?
– А вы никогда не обращали внимания на планировку Торнихолда? Сада, я имею в виду?
– Планировку? Огород и посадки лекарственных растений отделены от сада стеной, но что еще?
– Сад защищен от колдовства и черной магии. В западной части поместья растут можжевельник и тис, все поместье огорожено живой изгородью из ясеней, рябины и «святого» терна из Гластонбери. Старые деревья тоже были посажены с этой же целью. Ваша тетя много рассказывала мне об этом. Ее очень заинтересовала эта история, и она сделала все, чтобы оставить Торнихолд в первозданном виде.
– Трэфел, Джонсворт и анчар лишают ведьму всех злых чар, – проговорила я.
– Откуда это?
– Надпись на горшке с сушеными растениями в «кладовой» моей тети. Значит, она охраняла дом от злых сил даже изнутри.
– Неужели? Впрочем, неудивительно. Она ничего вам об этом не рассказывала, не так ли?
– Историю Торнихолда? Нет, никогда. Она говорила только, что этот дом как будто создан для нее, и она его полностью принимает. Теперь я понимаю, что она имела в виду. Вообще-то я с ней очень мало виделась. Она навестила меня три или четыре раза, когда я была еще ребенком. В детстве мне часто бывало одиноко и грустно, и тетя всякий раз появлялась, когда я больше всего в ней нуждалась. Поэтому я привыкла считать ее феей, доброй волшебницей. Мы ходили гулять – она показывала мне разные цветы и травы, рассказывала о животных и птицах. Однажды я спросила, не колдунья ли она, но тетя только рассмеялась. Мне всегда казалось, что она окружена каким-то магическим, волшебным ореолом.
«И теперь я понимаю, отчего», – подумала я, но вслух говорить не стала.
– А где вы тогда жили? – спросил Кристофер Драйден.
– Мой отец был викарием в шахтерском поселке на северо-востоке. Ужасное место, голое и мрачное. Потом меня отправили в школу в Лэйк-дистрикт, там было просто замечательно. После я проучилась год в университете Дюрхэма, пока не умерла моя мать. Там я тоже совершенно не была на природе – денег не хватало на поездки в деревню, да и занималась я много. Потом умерла мама, и мне пришлось вернуться домой и ухаживать за отцом, так что несколько лет я вообще ничего, кроме угольных карьеров и кладбища, не видела. Теперь вы понимаете, почему Торнихолд кажется мне раем. Может быть, когда-нибудь мне и надоест одиночество и я заскучаю по обществу, но пока для полного счастья мне хватает вставать с птицами и ложиться, когда все в лесу замолкает. – Я поставила пустую кружку на стол. Боюсь, моя рука немного дрожала. – Извините. Вы слишком хороший слушатель, а когда долго живешь один, забываешь о правилах приличия и становишься болтливым. Так, значит, вы просто прогуливались у той каменоломни? А я решила, что вы пастух.
– Да, я совершал ежедневный моцион.
– Простите, значит, я отвлекаю вас от работы? В любом случае, мне уже пора идти. Спасибо большое за чай.
– Так скоро? Посидите еще. Уверяю вас, сейчас я все равно не могу ничего писать – дошел до какого-то ступора в сюжете. Теперь я могу оторваться от лицезрения свинарника, гулять, разговаривать. Вся работа совершается в подсознании. Посидите же еще.
Он говорил очень убедительно, но веселые искорки в его глазах приводили меня в страшное смущение.
Неуверенно я начала:
– Спасибо, вы очень добры, но мне действительно пора. Надо сварить ежевичное желе, я не могу оставлять ягоды до завтра. А Ходж – это кот – голоден и ждет ужина. Уходя, я закрыла дверь, и теперь он не может попасть внутрь.
– А зачем вы закрываете дверь в такой глуши? По-моему, здесь никто этого не делает.
– Я знаю, но... Наверное, это еще по старой привычке.
Он быстро взглянул на меня:
– У вас были неприятности?
– Нет-нет, ничего подобного. Только... вы знаете миссис Трапп? Из дома привратника?
Что-то слегка изменилось в его лице. Словно рябь пробежала по поверхности воды.
– Знаю.
– Моя тетя иногда нанимала ее для помощи по дому, поэтому поверенные попросили ее подготовить дом к моему приезду, и она... Одним словом, она знает мой дом гораздо лучше меня.
– И думает, что может уходить и приходить, когда ей заблагорассудится?
