– Превосходная мазь, – сказал Джессами тем же голосом, что и его мать. Он повторил это, как ребенок, которому удалось заучить трудный урок. – Внутрь или снаружи – превосходная мазь. Так она говорила.
Мазь пахла чем-то очень знакомым. Сейчас вспомню... Сейчас... Я глубоко вдохнула запах зеленого луга, воды в пруде, ручейка, бегущего через густой лес. Я почти слышала шуршанье длинного платья тети Джэйлис, почти различала ее голос, тихо говоривший из-за моего плеча: «Окопник. Его еще называют костовя-зом или очистником. Корни варят в воде или вине. Если отвар пить, он лечит внутренние болезни, ушибы, раны и язвы легких. Следует немедленно прикладывать к свежим порезам и ранам». («Внутрь или снаружи – превосходная мазь».) Рецепт – взятый из книги Джуди Сэнтлоу? – сам собой всплыл у меня в памяти, как будто я пользовалась им уже сотни раз. «Для припарок смешайте толченые листья и корни с горячим парафином и приложите к ране, чтобы застыло...» И откуда-то издалека пришла тихая, почти неразличимая на слух фраза: «Окопник любит влажные канавы, тучные луга; его очень много в моем саду».
– Джессами, – слабым голосом произнесла я, – если тебе понадобится эта мазь, я тебе ее дам. Ее много в «кладовой».
– Спасибо, мисс. Спасибо. – Он опустил рукав и застегнул его. – Вы не будете трогать ее ежевику, правда? Вы же не ели суп. Ягоды тоже не ешьте.
– Откуда ты?.. – начала было я, но осеклась. – Суп был очень вкусный. Я поблагодарила твою мать.
С плиты донеслось шипение и одновременно с ним запах подгорелых фруктов. Я кинулась к кастрюле. Сзади меня раздалось тревожное:
– Только не говорите ей.
– Что? Ах да. Ежевика. Нет, я ей не скажу. Но послушай, если рана будет тебя беспокоить, ты должен показать ее доктору, чтобы там ни говорила твоя мать. Пакет тебе нужен?
Он покачал головой и направился к двери. Уже на пороге он обернулся:
– Выбросьте эти ягоды, мисс. Бульон из жаб, который она делает, очень вреден.
Еще несколько секунд после его ухода я стояла, тупо глядя в ярко освещенный солнцем дверной проем. Вот уж действительно Старая Англия. Я не верила своим ушам, но Джесса-ми явно считал себя моим должником и старался помочь.
Ну, хорошо. Пусть это все глупые суеверия, но все же Агнес попыталась два раза добавить мне в пищу какое-то снотворное. Первый раз, с пирогом, ей это удалось – мне всю ночь снились кошмары. Второй раз – с супом – это не получилось. И вот третья попытка – с ежевикой. Жабий бульон? Что это – яд? Навряд ли. Тогда что? Опять какое-нибудь снотворное, чтобы Агнес могла без помех обыскать дом? Опять же вряд ли. Даже если она ищет книгу, у нее нет причин сомневаться в моем обещании показать ее, как только она найдется. Агнес уже обыскала весь дом, кроме «кладовой», а сегодня я предложила ей заглянуть и туда. Тогда в чем же дело?
Я сняла кастрюлю с ягодами с плиты и поставила на стол у раковины, рядом с пакетом Джессами. Джессами, я была в этом уверена, желал мне добра, но я не могла поверить тому, что он говорил. Даже если бы Агнес хотела, чтобы я спала сегодня беспробудным сном, ежевичное желе едва бы ей помогло – ведь его варят на зиму, и едят понемножку. Кроме того, я ведь могла отдать кому-то эти банки (как я собиралась отдать две банки на благотворительную ярмарку).
Но вернемся к главному вопросу: зачем вообще подкладывать мне какие-то снадобья? И если в первый раз – в случае с пирогом – это было всего лишь предположение, то во второй, с супом, следовало признать фактом. «Вы не ели суп», – уверенно сказал Джессами, а я поразилась тому, как он узнал об этом. И ответ прозвучал тут же: «Вы не спали». Значит, они не собирались приходить той ночью ко мне, иначе Джессами обязательно предупредил бы Агнес, что снотворное не сработало. Как я сейчас вспомнила, Агнес лишь спросила меня, хорошо ли я спала, точно так же, как она спрашивала после той первой ночи.
И еще. Она знала о собаке. Джессами рассказал ей. И хотя ей бьио прекрасно известно и о прокушенной руке, и о том, что пес сбежал, она ничего мне не сказала. А ведь я дала ей хороший повод поговорить на эту тему. Сомнений не было – она знала, что Рэг находился в большой усадьбе, и сама послала туда Джессами. Не напоить или накормить собаку – миска была пустая и сухая. И не отпустить. Пес перегрыз веревку сам.
Итак, если это верно, то зачем он туда пошел? И ответ опять-таки у меня уже был – рана у хвоста собаки, чудовищный прыжок, разорвавший перегрызенную веревку, укус, пучок шерсти в руке Джессами. «Мне пришлось рассказать ей о собаке, когда я отдавал ведьмин узел». Я понятия не имела, что такое «ведьмин узел», но знала, что «эльфийский узел» – это скрученный и связанный пучок шерсти или волос. Наверное, Джессами назвал так клок собачьей шерсти, который он успел сунуть в карман.
Ладно. Это все догадки. Надо будет расспросить Джессами при следующей встрече. Вполне вероятно, что он мне сам все расскажет. Вильям говорил, что Джессами, в общем-то, добрый малый, просто очень боится своей матери и делает все, как она велит. Да, похоже, так и есть. Он очень глупо повел себя с собакой: если бы он догадался взять с собой ножницы, Рэг не укусил бы его и пес остался бы у них.
Остался бы у них. Вот тут есть над чем задуматься. Агнес могла день и ночь напролет бормотать заклинания, варить жабьи бульоны и устраивать встречи-шабаши. Но лишь до тех пор, пока это не приносит страданий другим существам. Нет, я не буду тратить силы на беднягу Джессами. Я встречусь с Агнес и обо всем с ней поговорю.
Может, самым странным в этой истории было то, что я ничуть не боялась, хотя ситуация оставалась напряженной и непонятной. Казалось, Торнихолд вселяет в нервную и неуверенную девушку, какой я тогда была, какие-то силы (я не решаюсь сказать «могущество»). Этот закрытый от всех происков зла дом стал моей крепостью, моим щитом. Тень, а вернее, сияние тети Джэйлис, ее незримое присутствие, голуби, приносящие такие чудесные записки, запахи целебных трав и цветов. Они все растут в моем саду. И, наконец, то, что я уже сказала Вильяму: «Я не знаю, есть ли это все на самом деле или нет, но достаточно верить в Бога, и ничто не сможет навредить тебе».
Я очнулась от своих мыслей в светлой, сладко пахнущей кухне. Солнце играло на четырех банках ежевичного желе. Четырех вполне достаточно. Я выброшу ягоды Агнес, да и те, которые принес Джессами, тоже. А потом я возьму немного мази из окопника и смажу рану Рэга. Внутрь или снаружи – превосходная мазь. Даже если он слизнет немного, ничего страшного.
Я с трудом подняла тяжелую кастрюлю и вынесла ее на компостную кучу. Птицы принялись жадно клевать ягоды, причем без каких-либо фатальных последствий. Конечно же, ягоды были абсолютно безвредны. В любом случае, надо закопать их, чтобы случайно не нажить ссору. Я вытряхнула из кастрюли остатки ягод, отнесла ее на кухню. Затем вывалила на компост содержимое пакета Джессами и пошла в
