– А ведь коробка была адресована мне. Она не сказала почему? И никакого намека на то, что в конфетах?
– Нет. – По крайней мере, ответ на последний вопрос был правдивым. – Но она... кажется, она снова экспериментирует со своей дурацкой черной магией и делает при этом ошибки. Ты это знаешь, ты сам мне рассказывал. И еще. Однажды она опробовала свои магические зелья и на мне, и из того, что она сейчас сказала, я поняла, что она не была уверена в результате. Агнес считает, что конфеты безвредны, но ведь Вильям – ребенок, и то, что безвредно для взрослого, может оказаться опасным для него.
– Да. Смотри, мы почти приехали.
Машина резко повернула и быстро поехала по боковой дороге, вьющейся между изгородей, и наконец выбралась на прямую дорогу, ведущую прямо к букам и березам Боскобеля. Въехав на вершину холма, мы увидели Агнес. Она неслась с сумасшедшей скоростью по дороге, ведущей от каменоломни к ферме. Лицо ее раскраснелось, юбка вздымалась сзади, как колокол. Она что было сил крутила педали, низко наклонясь к рулю. Увидев ее, я чуть не рассмеялась снова – из зловещей колдуньи Агнес превратилась в комедийный персонаж. Хорошо, что ее внимание было поглощено внезапным препятствием, возникшим на ее пути, и она не видела Кристофера Джона.
Все сто шестьдесят четыре овцы Йеландов запрудили дорогу и бессмысленно толкались, блеяли, порываясь идти сразу во все стороны. Они в мгновение ока окружили велосипед. Длинная шерсть одной из овец запуталась в педали, овца дернулась и принялась жалобно блеять. Ей вторило все стадо. Вокруг овец бегали два колли, не давая им разбрестись окончательно.
Агнес что-то кричала, но ее голос тонул в общем шуме. Наверное, только землетрясение могло перекрыть этот душераздирающий овечий концерт. Но она обращалась не к нам. Широкоплечий, высокий, стоящий по пояс в овцах мужчина с посохом, не отрываясь, смотрел на Агнес, будто видел ее в первый раз. Он жевал. Агнес уронила велосипед, который тут же исчез под живым потоком овец. Эдди Мэйсон отбросил посох и решительным шагом двинулся к Агнес.
– О Боже, – дрожащим голосом сказала я. – Сработало. В самом деле сработало! А ведь она тоже их ела!
– Что? – повернулся ко мне Кристофер Джон. – Что ты сказала? Я ничего не слышу в этом шуме.
Я улыбнулась. Он наклонился ко мне. Солнце сияло в его волосах, в которых уже начала пробиваться седина. В уголках глаз появились морщинки, и эти маленькие ямочки под скулами... я никогда не видела никого, кто бы... никогда не чувствовала... Кроме него, мне не нужен никто на свете...
– Ничего, – сказала я. – Кажется, я ошиблась насчет этих конфет. Они совершенно безвредны.
Я до сих пор думаю, что бы случилось, если бы на эту дорогу прямо на Кристофера Джона выехало такси.
Комедия окончилась нежной пасторалью. Овцы пошли дальше, в сторону от фермы. Агнес и мистер Мэйсон медленно шли за ними, о чем-то разговаривая. Никто из них не оглянулся. Когда машина въезжала в ворота, я увидела, что рука пастуха легла на плечо Агнес.
Кристофер Джон затормозил, и я выбралась из машины, чтобы открыть калитку. Когда машина проезжала по двору, из дверей выскочил Вильям. Меня он не заметил и помчался прямо к машине.
– Папа! Папа! Голубь, которого ты сегодня принес...
Кристофер Джон вышел из машины и обнял сына.
– Погоди-ка. Эдди Мэйсон угощал тебя ирисками, которые я дал ему сегодня утром?
– Нет. Вот жадюга! А почему ты спрашиваешь? Но папа, послушай же! Миссис Йеланд оставила коробку с голубем в кабинете, а Рэг поломал ее, и голубь улетел. Он уже, наверное, у Джили, а ты так и не прикрепил записку.
Вдруг из-за дома выскочил Рэг, увидел меня и бросился лизаться. Вильям обернулся на шум, увидел меня и испуганно прикрыл рот рукой.
Кристофер Джон потрепал сына по голове.
– Все в порядке, малыш. Ты же знаешь – она колдунья и ей все про нас известно.
– Правда?! – широко открыв глаза от удивления, спросил мальчик.
– Почти, – улыбнулась я. – Но мне хотелось бы увидеть эту записку. Можно?
Ни слова ни говоря, Кристофер Джон достал из нагрудного кармана маленький, сложенный пополам листочек бумаги и протянул его мне. Как и первая записка, эта была написана рукой моей тети.
«Любовь можно предсказать, и длится она без конца. Прощайте, мои дорогие».
Прошло несколько секунд, прежде чем я подняла глаза.
– Ты знал, что здесь говорится, да?
– Конечно. Она показала мне обе записки, перед тем как отдала их мне, и рассказала, когда именно посылать. Она так благословила тебя. Нет, нас. – Он заметил мое удивление и кивнул: – Да, она все знала заранее и утешала меня, когда я горевал по Сесилии. Она сказала, что счастье снова придет к нам с Вильямом. И придет оно из Торнихолда. Так оно и случилось.
Рэг попытался лизнуть Кристофера Джона в щеку, но Вильям обхватил собаку и прижал к себе. Все трое стояли в солнечном свете, радостные, смеющиеся. Естественно, улыбка Рэга была шире, чем у всех.
Глядя на них, невозможно было поверить в свое счастье, но бумажка в моей руке лишний раз доказывала это. Сказка и волшебство тоже стали частью моего «нормального мира». Наверное, тетя Джэйлис знала все уже тогда, на берегу Идэна, знала, что ее смерть окажется тесно связанной с моим вторым рождением. Что я, как и то робкое создание из пруда, должна выбраться наверх, к солнцу. А то, что я увидела в хрустальном шаре голубей, подтолкнуло ее к мысли использовать их для знакомства меня с Кристофером Джоном. Ведь сказочная крестная – всегда волшебница. И опять же, как в сказке, меня оставили одну в замке посреди заколдованного леса, чтобы я сама нашла дорогу и преодолела все опасности.
Кристофер Джон говорил что-то о том, что случилось сегодня утром в Блэк Коксе.
