— Дед мой, Артабан Сагадаев.
— А где он, Артабан Сагадаев?
— Здесь чабанует, недалеко.
Двое наших поскакали с парнем приглашать старика в гости.
Глава рода Сагадаевых приехал с младшим сыном и внуком. За чертой лагеря они остановились, младшие помогли старику сойти с коня. Артабан Сагадаев шагал, опираясь на плечо сына. И хотя старик держался прямо, это была уже не стройность, а скорее многолетняя привычка к седлу. Его глаза, умные, зоркие, смешливые, говорили, что ещё много жизни в старческом теле, но больше ума, жизненного опыта.
— Милости просим! — приветствовала его за всех Юля Крутова.
После обеда повели неторопливый разговор о жизни, о Москве, о работе, о Памире. Анатолий несколько раз подходил, садился рядом со мной и пристально глядел в столетнее лицо старика, словно старался определить, сумеет ли чабан дать ответ на загадку.
Старик спросил, кто этот молодой человек с тревожной душой, которая не умещается в темной глубине его глаз.
Я рассказал.
А когда были наполнены душистым чаем пиалы и опорожнены раз и другой, установилось то задумчивое, чуткое настроение, какое всегда бывает ночью у костра. В такие минуты ждешь чего-то необычайного, что приходит в шепоте самой ночи или в словах людей. Кто не испытывал этого чувства — или мальчишкою в ночном, или на привале в походе, или охотником в тайге! Ждешь, что слова у костра должны быть какими-то особенными, сказочными, полными тайны и внутреннего трепета. И когда пришла такая минута, заглянула в душу каждому, Юля Крутова подняла большие добрые глаза и обратилась к гостю:
— Мы просим рассказать о чудесном пещерном цветке. Есть ли такой цветок и как его найти?
— Да, да, расскажите, — поддержали все Юлю.
4. КРАСАВИЦА АЛАН-ПОЛЬ
Вот какую легенду рассказал старик.
Было это в те времена, когда Искандер-завоеватель раздавил тысячелетнюю державу иранских царей Дариев и, желая захватить весь мир, шагнул на берега нашей Аму-Дарьи, которая называлась тогда Оке. Только не в добрый час! Все поднялись тогда да землю, за воду, за имущество и домашних своих и встали на порогах с мечом и копьем. Но железные воины Искандера были беспощадны: убивали всех, даже мальчиков, чтобы утвердить свое владычество на века. Они лили кровь народа, как воду, и волны Окса краснели, как на закате солнца.
В долинах Пянджа, по среднему течению Аму-Дарьи, трудилось тогда небольшое племя тадхаев.
Оно проводило воду на поля, выращивало виноград, фрукты, пасло стада на равнинах Пятиречья. Это было мирное, но гордое племя. Не хотело оно попасть в рабство к захватчикам. И все взялись за оружие.
Но неравными были силы: воины Искандера оттеснили их вверх по реке и преследовали, загоняя все глубже в горы, через эту самую долину Боли Дуньо и синее озеро Зор-Куль, дальше, к черным хребтам Сарыкола.
Все люди племени тадхаев — и мужчины, и женщины, и старики — карабкались по кручам в надежде найти хоть небольшую зеленую долину. Но долины не было. Клубились, гремели грозные тучи, молнии били беспрерывно, будто вражеские стрелы, и в их блеске все вдруг увидели черную пасть пещеры, а над нею, как гребень дракона, три огромных черных зубца.
В пещере было темно, люди не посмели сделать и шагу вглубь: опустились у входа и, прижавшись друг к другу, заснули тревожным, горьким сном изгнанников. Много дней сидели тадхаи, боясь пройти дальше, в глубину черной утробы. А там, в вечных сумерках, чуть поблескивало озеро, и ни волна, ни рябь не нарушали его спокойствия, только ручей вытекал из него.
Стало голодать племя тадхаев. Были смельчаки, которые выходили в туман искать добычу, но они или не возвращались, сорвавшись с обледенелых круч, или приходили с пустыми руками. Тогда старейшины племени — древние, как камни, старики — вошли в пещеру и сели там на берегу озера в круг совета. И родилась у них страшная мысль. Они сказали: «Давайте принесем в жертву богам молодых девушек племени: бросим их в воду».
Девушки встали, поклонились родным и медленно пошли к черному озеру.
— Стойте! — раздался тут звонкий голос. — Зачем умирать всем?
Это крикнула Алан-Поль, самая красивая девушка племени, дочь старого Гулара, бедняка, которому и в долине Пянджа скудно, светило солнце: не имел он ни своей земли, ни своей воды, а работал всю жизнь на богатеев. Алан-Поль остановила девушек и вышла вперед, высокая, стройная, с горящим взглядом. Старейшины урожакцце двинулись к ней, думая, что она хочет поднять бунт против воли богов. Она же бесстрашно взглянула в их погасшие глаза и сказала:
— Пусть я умру одна, чтобы спасти всех. Люди любили мою красоту. Неужели этого будет мало для богов?
Она поклонилась, гордо пошла к озеру и растаяла в темноте. Когда люди услышали всплеск, ужас объял их сердца.
А наутро, когда рассеялся туман, когда голубое небо заглянуло в пещеру и мрак отступил в глубину, подруги Алан-Гюль пошли посмотреть на озеро.
И увидели они, что в воде плавают большие бледно-зеленые листья, а над каждым — гордый цветок, крупный, как лотос, прозрачный, как горный хрусталь. Кто-то дерзкий протянул руку, взял цветок, и тот легко подался вместе со стеблем и с корнем, похожим на земляной орех. Чьи-то голодные зубы сразу впились в этот корень — оказалось, его можно было есть. И все стали срывать цветы и насыщаться корнями тут же, на берегу.
Скоро люди окрепли и устремились к выходу из пещеры. Кто-то захватил цветок, вынес его наружу, под солнечные лучи, и сразу вскрикнул от неожиданности и ужаса. Цветок запылал в руках и растаял, превратись в золотое облачко. А в пещере один из больных, желая охладить горевшую рану, приложил к ней лепестки чудо-цветка, и рана мгновенно затянулась.
Для племени началась новая жизнь…
5. РОЗОВЫЙ ДЫМ
— Где же эта пещера? — спросил кто-то из комсомольцев.
— Там, — указал старый Артабан Сагадаев на восток.
— А нет ли у пещеры другой приметы, кроме трех зубцов? — спросила Юля Крутова.
Старик обратил к ней лицо и долго глядел в ее открытые смелые глаза…
— Есть, — сказал он. — Говорят, за этими зубцами иногда колышется, клубится красный свет, розовый дым…
— Красный свет! Розовый дым! — воскликнул Анатолий. — Я же видел тогда красный свет, видел!
И наутро, когда гости уехали, молодежь, прежде чем разойтись по участкам, решила ускорить работу, чтобы выполнить план раньше и выкроить дней пять-шесть на поиски легендарного лотоса.
Но затем события разрушили наши мечты и планы.
Как-то группа Анатолия вернулась с восточного края долины. Обычное возвращение с результатами изысканий. Но поведение Анатолия поразило всех: взбудораженный, порывистый, он сторонился товарищей, отвечал невпопад. В чем дело, никто не знал.
