– А чего тут понимать? Марков Владимир Сергеевич, 1960 года рождения, продолжает проживать по адресу: улица Киргизская, дом 8, квартира 96. А Веренко Андрей Иванович даже не собирался никуда съезжать со своей квартиры, тем более, в Крымском направлении. Живы они оба и здоровы. Кинули тебя, шакал пера, как пацана.
– Не могли меня кинуть, не могли. Я мог, в лучшем случае, ошибиться, но не по обоим же адресам.
– В любом случае, претензии не ко мне. Пока, – сказал Сережа Парамонов и отключился от связи, даже не передав приветы всем родным, хотя в спокойном состоянии он человек вежливый и воспитанный.
Я же, несмотря ни на что, успел написать материал, да еще с лихо закрученной интригой. Я оказался единственным в стране, кому пришло в голову, что киллерам несвойственно напиваться на работе. Я вообще не пью, то есть абсолютно ничего и даже не тянет. И за свои тридцать два понял, что пить на работе позволено только дегустаторам и журналистам. Еще, наверное, принять грамм сто разрешено дипломатам, но это уже вне моего информационного поля. А наемные убийцы вообще производили на меня впечатление людей трезвых и выдержанных. Получив заказ и аванс, киллер поездом отправляется в Крым и в дороге вдруг напивается самым пошлым образом. Странно. Дальше – больше. Он не просто напивается, а вступает в ссору и убивает вместо оплаченного мафиози двух ни в чем не повинных попутчиков. Интимная подробность: в обойму пистолета ТТ вмещается только семь патронов. Если кто-то желает выстрелить из ТТ восемь раз, то ему придется загнать патрон в ствол, потом вынуть обойму, дозарядить ее, и только после этого будет позволено нажать на спуск целых восемь раз. Один нюанс. ТТ имеет мерзкую особенность срываться с предохранителя от толчка или удара. Транспортировка патрона в стволе чревата последствиями. Надо быть по меньшей мере наивным человеком, чтобы тащить взведенный пистолет через таможню. Вывод: наемный убийца, прежде чем в слепой ярости броситься убивать двух врагов, спокойно проводит процедуру заряжения восьмого патрона и только после этого безошибочно направляется в четвертое купе вагона «люкс» и, открыв дверь, сразу же начинает палить из пистолета. Он так торопится, что целых четыре пули уходит через стекло окна. По две пули достаются врагам, сидящим по обе стороны от ствола. Ни одна пуля не попала ни в стену, ни в койку. И это еще не все. Выскочив из поезда, который шел на юг, «засветившийся» наемный убийца даже не пытается менять маршрут, он тупо нанимает машину до Запорожья и, на всякий случай, чтобы милиция не потеряла его след, палит по пролетающим птицам, производя неизгладимое впечатление на водителя. А затем просто засыпает в машине. Это уже потом он устраивает истерику в милиции, чтобы они, не дай Бог, не подумали, будто он ехал в Крым просто так.
Между прочим, классная история, особенно, если учесть, что высосана из пальца и преследовала собой только одну цель – восстановить мое реноме в глазах заинтересованной общественности. Ни в одном детективе еще никто не додумался прикрыть внешней видимой случайностью путь к главному, заказанному убийству.
И тут такой «сюрприз» со стороны Парамонова. Не исключено, что свинью подложил Гена Котляр – милиционер и журналист. Хотя он тоже принципиально не способен так подставить. С этой мыслью я проходил целый день, потом поел, обильно приправляя ужин размышлениями над тем, где же прокол. И только в постели меня вдруг озарило.
Я попал в положение художника, нарисовавшего портрет человека по воображению и встретившего своего героя на улице. Не бывает совсем, и только по той простой причине, что не может быть никогда. По всему выходило, что я умудрился ткнуть пальцем в самое уязвимое место. Похоже, что тот самый убийца действительно собирался убить не мафиози из Крыма, а двух простых челноков из четырнадцатого вагона. А помимо всего прочего, это значит, что меня, такого умного и замечательного журналиста, сейчас может сильно кто-то не любить. Причем нелюбовь этого неизвестного свободно может обернуться пулями в голове, печени и других болезненных местах. Спать мне совсем расхотелось. Мне захотелось опубликовать что- нибудь в виде извинения. Большими-большими буквами через все тридцать две страницы еженедельника: «Я больше не буду таким умным». Хотя, наверное, уже поздно. Если они чего-нибудь уже решили. Под утро я просто заставил себя уснуть. И это был не самый спокойный момент моей жизни. Один раз, только один раз в жизни я так реально ощутил испуг, когда мне передали пожелания одного очень-очень влиятельного человека организовать мне очень-очень большие неприятности. Меня тогда здорово выручило то, что он ляпнул это во всеуслышанье. А потом его с трудом отговорили друзья моих друзей. Здесь же я просто не мог себе представить, где искать эти «неофициальные каналы». Единственное, что успокоило меня – это нежелание возможных заказчиков того убийства особенно светиться. Ну, написал и написал. Мало ли что мог насочинять этот писака? А вот если писака вдруг загнется, то слишком многие могут обратить на это внимание. Журналистам думать вредно. Лучше всего писать статьи о магазинах и презентациях фирм. Там, во-первых, поят, а во-вторых, кормят. А за очень хорошую статью могут даже одеть и заплатить. Многие этим и живут, называясь писателями и журналистами.
Я всегда знал, что журналистика – вещь грязная. А теперь все больше и больше убеждаюсь, что она еще и опасная. С этими веселыми мыслями я и проснулся.
Когда Монстр вызвал Александра Павловича к себе по телефону, тот по тону уловил, что разговор будет не слишком приятный. Уже перед самым коттеджем Монстра в голову Александра Павловича пришла мысль, что последнее время его разговоры с Монстром, как правило, касаются вещей неприятных. Причем, относилось это, в основном, к вопросам конфиденциальным. Обычная, рутинная работа проходила без сбоев и накладок. По дороге от машины к дому, а потом мимо охраны через длинный коридор к кабинету Александр Павлович размышлял над этим. Парадоксально, но если бы он не занимался этими операциями с Монстром, жизнь его была бы куда спокойнее. И уже перед самым кабинетом мелькнула странная мысль, которую он попытался немедленно отбросить – его аппарат, налаживанию которого он отдал столько времени и сил, работал без сбоев только тогда, когда выполнял свои основные задачи. Ни полностью отбросить эту мысль, ни оформить ее до конца Александр Павлович не успел – один из телохранителей Монстра распахнул дверь в кабинет.
Монстр был в состоянии, которое люди, хорошо его знавшие, расценивали как ярость, Люди непосвященные, в лучшем случае, заметили бы легкую игру желваков. Монстр сидел за письменным столом, перед ним лежали развернутые газеты.
– Добрый вечер, Александр Павлович. Простите меня, пожалуйста, за беспокойство в такое позднее время, но обстоятельства сильнее нас. Вы присаживайтесь, Александр Павлович.
«Боже мой, – подумал Александр Павлович, – он в таком состоянии, что может сделать что угодно». А что мог сделать Монстр, Александр Павлович представлял себе достаточно хорошо.
Монстр подождал, пока гость сядет в кресло напротив, и постучал пальцем по газетам:
– Вы читаете прессу? Хотя бы иногда?
– Если честно, то очень редко. Мне подбирают наиболее интересные материалы. Мой референт…
– А ваш референт просматривает газеты сопредельных государств? Для разнообразия?
