– Это я утрирую? Господи, да все вокруг не укладывается ни в какие рамки. Думаешь, в России намного лучше? У них, правда, это можно списать на политическую борьбу. Меняются кабинеты с министрами, готовятся выборы и так далее. На первый взгляд, никакой логики. А потом вспомнишь Маяковского: «Если кто-то что-то зажигает, значит, кому-нибудь нужно погреть руки!» Или как там у него? Просто все так плохо. Плохо – и все. И нечего тут особенно копаться. Помнишь эту историю о трех мудрецах и слоне? Так вот ты сейчас находишься в положении зрителя, недоуменно взирающего на трех мужиков, которые тянут на себя слона за разные части тела. И слон не понимает, что происходит, и ты не понимаешь, что происходит, и мудрецы тоже ни черта не понимают. Они пытаются объять необъятное.
Юрка так увлекся нарисованной картиной, что замолчал.
– Им, как минимум, кто-то разрешил это делать, слоны бесхозные тоже на дороге не валяются, – мрачно сказал я.
– А у тебя в этот момент кто-то карманы чистит, пока ты на этот цирк глазеешь.
– Слушай, Швец, давай серьезно.
– Давай. Ты открыл для себя какую-то общую схему, действующую в различных условиях. Молодец. Теперь возьми и попытайся эту схему проверить на других примерах. Если сработает – можешь обобщать. Ты сделал вывод, что кто-то хочет скупить Украину и не возражает, чтобы столкнуть ее с Россией. Помозгуй, только, ради Всевышнего, не начинай свои исследования с того, чтобы стрельбу в поезде воспринимать как провокацию. И, вообще, мне пора уходить.
– Может быть, эти? – сказал водитель старшему сержанту милиции Геннадию Сидневу. – Двое, один постарше. Молодой – в красной куртке.
Сиднев обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как двое сворачивают в переулок.
– Давай за ними, – сказал Сиднев и снял автомат с предохранителя.
«Уазик» на повороте взвизгнул тормозами.
Тот, что в красной куртке, оглянулся, и оба ускорили шаг. Старший внезапно свернул в проходной двор, а молодой побежал вдоль домов.
– У красного пистолет, – сказал водитель.
– Давай за ним, аккуратно только, народу полно.
Погреться на предвесеннем солнце вышли многие, особенно много было мамаш с детьми.
– Как на демонстрации, – проворчал водитель.
Парень в красной куртке свернул во двор и легко взбежал по ступенькам крыльца.
– Тормози, – Сиднев, не дожидаясь полной остановки, выпрыгнул из машины. Пересек двор, распахнул дверь подъезда. Две пули почти одновременно ударили в лицо, и старший сержант упал на спину. АКС-74у выпал из рук и загремел по ступенькам, к самым колесам подъехавшего «Уазика». «Красный» метнулся было к автомату, потом повернулся и снова скрылся в подъезде. Водитель не сразу понял, что его спасла случайность – при падении у автомата отлетел магазин.
И только после того, как «красного» взяли, выяснилось, что водителю повезло дважды – после второго выстрела в «ТТ» у убийцы перекосило патрон. Старший сержант Геннадий Сиднев был убит на месте. «Красного» скрутили в квартире на последнем этаже, где он пытался взять заложника. Старшего из этой пары не нашли.
Монстр почти светился от скрытого торжества. В таком состоянии Александр Павлович видел его всего пару раз за несколько лет знакомства. Монстр очень хорошо скрывал обычно свои эмоции от окружающих, и даже люди, хорошо его знавшие, впервые натолкнувшись на эмоциональную реакцию Монстра, приходили в замешательство. «Улыбающийся танк» – мелькнуло в голове у Александра Павловича. Он очень устал, работа по обеспечению операции в Чечне измотала его слишком сильно. И самое обидное, Александр Павлович и сам не знал, то ли так тяжко сказалась пара бессонных ночей, то ли давила мысль о совершенном им очередном предательстве. Александр Павлович обычно даже в мыслях избегал подобных слов, но последнее время все чаще и чаще возникали сомнения. К грязным методам Александру Павловичу было не привыкать. «Чистые» методы в его работе были такой же экзотикой, как глухонемые в шоу-бизнесе. Но разрушение, сложившееся за годы работы, оценки «свой-чужой», использование в собственной стране методов, которые всегда применялись к врагам, вносили в душу Александра Павловича дискомфорт. Возникала злость на самого себя, сентиментальность. Подавляя возникшую слабость, Александр Павлович в такие минуты действовал особенно жестко. Была только одна вещь, в понимании Александра Павловича столь же опасная, как и проявление эмоций, – попытка выйти из игры. И Александр Павлович продолжал играть.
– Как это ни странно, но наша героическая армия справилась с поставленной задачей достаточно успешно, – с удовлетворением сказал Монстр. – Пушки стреляли куда надо, офицеры помнили, куда именно нужно двигаться, а солдаты… К солдатам, слава Богу, претензий нет. Генералы отрапортовали сегодня, что уничтожен опорный пункт боевиков, склады боеприпасов и взято в плен несколько человек. Чем вы можете дополнить эту победную реляцию?
– В общем, все так и выглядело. Пока военные гонялись за чеченцами, наши люди вычистили банки данных и под видом освобождения заложников вывезли научный персонал. После чего лабораторные помещения были взорваны. В докладе военных это выглядит как подрыв склада с боеприпасами.
– Кто из информированных об истинном характере деятельности центра попал к военным?
– Трое, но уже после окончания операции, неизвестный снайпер открыл огонь, убиты двое солдат и пятеро пленных. Среди них – трое, интересующие нас.
– А неизвестный снайпер знал, почему ему пришлось стрелять именно по этим людям? – осведомился Монстр. – И, кстати, что с ним потом произошло?
– Снайпер не успел отойти, был схвачен. У него обнаружили прибалтийский паспорт и, по существующей традиции, десантники расстреляли его на месте.
