деятельностью с такой характеристикой я не смогу, так это с гарантией.
– И что из всего этого вытекает, Давид Абрамович? Мне что – радоваться? Или плакать?
– А это уже дело вкуса. Как хочешь, так и поступай. Сам понимаешь, я немного утрировал все это. Естественно, эта информация поступила не ко всем шестеркам в этом городе. Но авторитеты знают все. Или почти все. А, значит, это же знают и многие парни в погонах. Во всяком случае, имеют такую возможность. Боже, как меня все любят! Мной интересуются все, кому не лень: и те, кто «в законе», и парни из СБУ, и таинственный Петров, и даже российская таможня. Все всё обо мне знают. Один я такой неинформированный. Неужели весь этот шум, вся эта суета только из-за моего интереса к «Сверхрежиму»? Да не может быть, не может быть. Тут должно быть что-то еще. Но что конкретно?
– Можешь жить спокойно, Саша, и радоваться жизни. Вот только мой тебе совет: поищи какие-нибудь другие темы для своих статей. Не берись за большие дела. Просто игнорируй их.
Тут я наконец вспомнил, зачем вообще пришел в этот кабинет, увешанный старинным оружием и старыми картинами.
– А ведь ко мне несколько часов назад обратились именно по какому-то большому делу. Причем кто-то из деловых. Через шестерок.
Давид Абрамович удивился, удивился достаточно искренне, чтобы я ему поверил.
– Не то, чтобы я совсем тебе не поверил, но не думаю, что кто-то стал бы тебя беспокоить по действительно важному поводу.
– Давид Абрамович, ко мне прибыла пара мальчиков-переростков с отмороженными лицами и на пальцах объяснили, что их приятелю светит вышка за убийство кого-то очень крутого. Может быть, вы мне подскажете, какое такое дело сейчас идет в городе настолько интересное, что несколько газет уже отказались от освещения его на своих страницах?
Давид Абрамович задумался. На самом деле задумался и даже погрустнел. Ясно было видно, что он не вспоминает это дело. Его смущает что-то, даже не смущает, а, скорее, беспокоит.
– Что это за дело – я знаю. Более того, ты тоже о нем должен помнить. Только вот не мог никто к тебе подходить по этому поводу. Никто не мог. Но встрять в неприятность ты можешь совершенно однозначно. Тут даже твои опекуны помочь не смогут. Ты действительно не знаешь, что сейчас в областном суде слушается дело об убийстве брата Зимнего?
– Не знаю. Вы не поверите, но я даже не знаю этого дела вообще. Кто такой этот Зимний? И, если можно, подробнее, у меня завтра с утра встреча с этими ребятами.
– А жить ты хочешь? – очень обыденно спросил Давид Абрамович.
– А что, вопрос стоит настолько серьезно?
– Серьезно и весьма. Очень хорошо, что ты пришел ко мне. У тебя появился шанс.
Красная «тойота» Малого остановилась возле домика лесничего. Из машины никто не выходил и света в салоне не зажигали.
– Какого черта? – недовольно спросил Жук у стоящего рядом Толяна. – Малый что, решил поспать с дороги?
– Может, случилось что? – насторожился Толян. Его опасение передалось и Жуку. Он вытащил из-за пояса пистолет и передернул затвор. Толян потянул из надплечной кобуры свой пистолет. В «тойоте», по- видимому, заметили движения охранников. Фары дважды мигнули, и дверца открылась.
– Сходи посмотри, – приказал Жук Толяну, – похоже, Малый осторожничает.
Толян медленно пошел к машине, остановился метрах в двух.
– Ты, что ли, Малый? Давай, выходи, – окликнул он, не опуская пистолета.
Дверца возле водительского места открылась шире, и водитель опустил ногу на землю.
– Чего орешь? – недовольно спросил водитель.
– А Малый где? – ошарашенно спросил Толян. Водитель сплюнул и неторопливо вылез из машины.
– А Малый поклон просил передать – приболел он.
От дома лесничего донесся звук, будто упало что-то тяжелое. Толян недоуменно оглянулся. В темноте видно было плохо.
– Что случилось?
Водитель машины внезапно оказался возле Толяна, резко дернул его за руку. Толяна подбросило, потом он почувствовал сильный удар спиной о землю и услышал недовольный голос:
– Что случилось. Обморок случился у твоего приятеля.
Следующий удар отправил Толяна в нокаут. Водитель недовольно посмотрел в сторону дома:
– Тебя, Ковальчук, только за смертью посылать. Сколько я могу с этими идиотами в молчанку играть?
– Не шуми, – ответил Ковальчук, подтаскивая Жука к Толяну, – сам бы по этой темноте поползал. И вообще, у меня отпуск. Я сейчас отдыхать должен.
– Загрузи мальчиков на заднее сиденье и отдыхай, Паша, в собственное удовольствие.
Пока Ковальчук заталкивал Жука и Толяна на заднее сиденье, водитель машины вынул из кармана рацию и тихо сказал:
– Объект почистили. Присылайте транспорт за багажом.
