Не соврал кузнец, продавая кинжал. Не затупился металл. Достаточно одного движения. Следующий.
– Я, когда пацаном был, – сказал Бес, переходя к следующему, – ночью любил по чужим огородам лазить. На бахчу, за арбузами и дынями. Луна светит… Выберешь, бывало, арбуз, хрясь ножом по хвосту… Следующий.
Бес взмахнул кинжалом. Через пару мгновений – еще раз. И еще. И еще. Посмотрел на Бродягу. Тот шел от одного противника к другому, но перед тем, как ударить секирой, наклонялся, протягивая руку. И в руке этой что-то светилось. Не в самой руке, а в воздухе, чуть ниже кулака. И огонек этот немного покачивался.
– Что там у тебя? – спросил Бес.
– Ага, – сказал Бродяга и, наклонившись к лежащему телу, что-то поднял.
Второй огонек. Маленький, оранжевый.
– Закончили? – спросил Бродяга, рассматривая огоньки.
Бес еще раз ударил кинжалом, вытер лезвие об одежду трупа и подошел к Бродяге. Тот поднес огоньки к самому лицу, и тени превратили лицо в жутковатую маску.
– В Вечный город, говоришь? – сказал Бродяга.
– А что?
Бес протянул руку к огонькам, но Бродяга убрал их за спину. Усмехнулся.
– Зажал? – с обидой спросил Бес. – Я же и так чувствую, что от них тянет Силой. Как от…
– Ты мне лучше объясни, как так получается. Едут два путника по дороге. Никого, заметь, не трогают, но их ждет засада. Двадцать мордоворотов из земли Черных. До ближайшего поселения Черных – почти месяц пути. И что-то я раньше не слышал, чтобы у Черных били источники сомы. Или что-то изменилось?
– Не изменилось, – подтвердил Бес. – Как сидели в дерьме и жаре, так и сидят. Время от времени появляется вождь, который пытается построить Черную империю, начинается десятилетие войн, потом либо он погибает в бою, либо его отправляют в землю славной охоты приближенные… И так до следующей попытки… Твою мать…
– Что такое?
– Плечо… как огнем…
– Отвык от боли, бедняга? А ты понюхай лезвие меча. Народы приходят и уходят, а способы убийства остаются.
Бес наклонился, поднял меч, принюхался. Отбросил оружие в сторону. Яд.
– Человек, не пивший амброзии, от такой раны умер бы через секунду. Если бы отравленный клинок достал тебя, скажем, в сердце, то ты почти сутки приходил бы в себя. За это время ты свободно успел бы попасть в Вечный город помимо своего желания. – Бродяга попытался просвистеть какую-то мелодию, но оборвал ее на третьем такте. – Даже меня эта штука обездвижила бы до полудня… Если большой дозой.
– Даже тебя, – передразнил Бес. – Хочешь сказать, что ждали именно нас?
– Всенепременно. Ты ничего странного не заметил?
– Это если не считать двадцать уродов и невообразимого количества сомы?
– Если не считать.
– Ну… – Бес обвел взглядом место засады. – А мы что, так и будем здесь стоять, как два пугала на бахче?
– Кое-что уточним и поедем, – сказал Бродяга.
– А может, лучше поедем, а потом уточним? – Бес умел за себя постоять в бою и не боялся чужой крови, но был немного брезглив.
А один обезглавленный труп как раз вдруг начал дергаться, поднимая пыль.
– И все-таки давай закончим здесь. Для наглядности.
– Я уже нагляделся.
– Попробуем по-другому. Предположим, это ты командуешь засадой. Так?
– Так.
– Ты знаешь, что ждешь двух противников, либо бессмертных, либо конкретно сидящих на амброзии… У тебя двадцать человек, которых ты предварительно подготовил к схватке специально. Той же амброзией. Они теперь быстрые, ловкие и малоуязвимые. Во всяком случае, почти равны как минимум одному из клиентов.
– Это ты обо мне? А ты – круче?
– Круче, – спокойно подтвердил Бродяга.
И Бес не стал спорить. Действительно – круче. Быстрее и все такое. Обидно, конечно, но все-таки.
– Я бы разделил своих людей пополам, – сказал Бес. – Чтобы не ошибиться. Хрен его знает, кто из вас двоих крутой перец, а кто так – погулять вышел. В темноте все одинаковые.
– Молодец, – кивнул Бродяга. – Но на самом деле все получилось иначе. Почему? Почему тебе досталось только четыре красавца, а мне – шестнадцать?
– Не знаю, – пожал плечами Бес. – Кто-то из них умеет видеть в темноте… Чушь, конечно.
