– Так себе… – пробормотал Димыч, – глянул на часы и заторопился, – все, пока, я уезжаю дня на три- четыре. Шеф отпустил отдохнуть.
– Счастливый, – позавидовал один из охранников.
– Счастливый, – согласился Димыч.
– Ты чего – пешком?
– На электричке, как аристократ.
– А, ну, давай, привет семье.
13.Площадка перед домом. Вечер.
Михаил остановился возле входа в подъезд, посмотрел в приоткрытую дверь. Поднялся на первую ступеньку. Обернулся и увидел, как Димыч идет от клуба в сторону метро.
Михаил еще раз оглянулся на подъезд. Перевел взгляд на номер дома.
Из подъезда послышался то ли стон, то ли всхлип.
Михаил пошел вслед за Димычем, по другой стороне улицы.
14.Подъезд. Вечер.
Парень скулил, пытаясь вытащить нож, который воткнулся сквозь кольцо его серьги в дверь. Нож не поддавался, парень стоял на цыпочках. В луже.
15.Подвал. Вечер.
Дверь с грохотом влетела в подвал. Гринчук быстро прошел во внутрь и сел к столу.
Четверо чертей, сидевших возле стены, вскочили.
Саня Черт, сидевший за столом, откинулся на спинку стула и посмотрел на капитана. На столе перед ним стояли стаканы, бутылка. Лежало несколько пакетиков с белым порошком. Деньги и колода карт.
В углу комнаты, на тряпке, лежал молодой паренек, в ошейнике и наморднике.
– Значит так, – сказал Гринчук. – Времени у меня мало и настроение хреновое. Ваши рожи мне не нравятся, пахнет тут у вас дерьмово и меня от вас всех тошнит.
– Ты… Ты чего… – сказал кто-то из чертей. – Да я тебя…
– Пасть закрой, – бросил Саня Черт и наклонился к столу, чтобы рассмотреть Гринчука. – Ты что, мужик, бессмертный?
– Да, а еще я слепой. И не вижу наркоты, которую вы так нагло оставили на столе. И у меня настолько плохая память, что я забуду, как видел незаконный акт продажи наркотических веществ возле подъезда.
– И еще ты безголовый, – сказал Черт, и в руке его появился нож.
– И еще я очень не люблю, когда людей превращают в рабов, – Гринчук взял со стола колоду карт и принялся ее тасовать.
Паренек в ошейнике всхлипнул.
– А, – засмеялся Черт, – ты хочешь вернуть это дерьмо мамочке. Принес бабки?
Гринчук лениво перекладывал карты в руке, уронил несколько штук, неловко стал собирать их в колоду.
– Что, нету бабок? Тогда у меня будет раб.
– Какого, извини, черта, он вообще стал рабом? – спросил Гринчук.
– Нет денег – нет свободы, – засмеялся Черт, и его смех подхватили черти.
– Не давши слова – крепись, а давши – держись, – констатировал Гринчук, снова выронив несколько карт на стол.
– Типа, – кивнул Черт.
– А если я предложу тебе сейчас сыграть на него? – спросил Гринчук.
– На ту сумму, что он мне торчит?
– На равноценную. Выиграю я – у тебя нет раба.
– А выиграю я, – подхватил Черт, – и у меня два раба? Так? Я даже согласен, на крайняк, на одного живого и на другого дохлого. Идет?
Гринчук огляделся. Все черти в комнате извлекли кто нож, кто опасную бритву.
– И выбора у меня, как я понимаю, уже нет? – спросил Гринчук, снова собирая колоду.
– Нет, – усмехнулся Черт.
– Тогда давайте по-быстрому, – сказал Гринчук, – мне уже здесь надоело. Тащим по одной карте из колоды. Большая – выигрывает. Только ты держишь слово, рогатый?
Черт потянулся через стол и взял из рук Гринчука колоду карт. Протянул одному из чертей:
– Потасуй, Гад.
Гад взял колоду карт, быстро перетасовал и протянул колоду Черту.
