– Нужно помочь Симоненко найти убийцу, – продолжил Грек. – Если мы найдем убийцу, и тот даст ментам нужные нам показания – никто не поддержит Калача. А мы сможем совершенно спокойно с ним разобраться, как только подготовимся.
– Для этого нужно найти убийцу, – буркнул Селезнев, чем еще улучшил и без того неплохое настроение Качура.
Бедный Селезнев, он просто как специально сегодня демонстрирует свою тупость. Или перегрелся, или мозги салом заплыли. Грек ведь ясно сказал, что у него есть кандидат на совершение этого убийства, тот кидала, с которым Грек только что беседовал.
– Я сейчас расскажу сказочку, а вы потом мне скажете свое мнение, – сказал Грек и посмотрел на Селезнева. Тот уже понял, что сморозил что-то не то и взгляд отвел.
– Мы сейчас начали трясти людей Мастера. Вот один из них нам и шепнет, что, мол, слышал от покойного Мастера о том, что кто-то обратился к нему с предложением Короля убрать и самому его место занять. Мастер посомневался, а потом решил встретиться и свое согласие на это дать. Тем более, что это и на самом деле, похоже, так и было. Я думаю, что через часик – другой, кто-нибудь нам и на самом деле это расскажет. Тем временем, мы находим убийцу. Он попытался уйти через горы, наши за ним погнались, и он сорвался со скалы. При нем мы нашли оружие и деньги. Бедняга так покалечился, что его сразу же пришлось доставить в больницу. Ночью он придет в себя, и к нему вызовут мента. Нужно будет, чтобы сам Симоненко приехал, ему поверят все, если он скажет, что убийца признался и назвал Калача. Калач, мол, убийство Мастера и Лазаря заказал, а зачем – убийца и сам не знал, ему только бабки нужны были.
– Красиво рассказываешь! – перебил его внезапно Селезнев. – Только как ты заставишь этого убийцу назвать Калача – ему же после этого не жить.
Действительно, тут есть дыра. Качур всегда относился к словам Селезнева с иронией, но тут не мог не признать – Селезнев прав. Нужно или заставить кого-то оговорить Калача, без малейшего шанса остаться после этого живым, или убедить Симоненко соврать по этому поводу. А это еще более невероятно.
– Не жить, – спокойно согласился Грек. – После того, как Симоненко услышит эти слова убийцы, под утро убийцу замочат его же дружки. Если Симоненко выставит охрану – замочат и ментов. Потом погоня, перестрелка и смерть.
– А потом что? – Селезнев спросил уже заинтересовано и без раздражения.
– А потом Симоненко найдет, где эти убийцы жили и узнает, что приехали и они, и тот, кто умер в больнице, только сегодня утром и поселились на Фестивальной улице в доме номер шесть, говорили, что приехали на месяц, но внезапно засуетились и уехали в тот же день.
Красиво. Не смотря ни на что – красиво. Жалко, что все равно ничего не получится. Король чуть-чуть не вздохнул разочаровано. Все хорошо, только есть свидетельница, которая хоть ничего толком и не сказала, но совершенно твердо заявила, что там была женщина. А как она поведет себя на опознании – одному богу известно. Свидетельница. Свидетельница.
Король вздрогнул, поднял глаза от поверхности стола и встретился с взглядом Грека. Так вот какой выбор собирался предложить Королю бригадир. Нужно отдать ему ту ни в чем не повинную бабу для того, чтобы сам Король мог выйти из этой передряги без потерь. Это уже не говоря о том, что еще несколько жизней нужно будет просто положить на чашу весов, чтобы она перевесила в нужную сторону. В его, Короля, сторону.
Все молчали. Грек выжидающе, Качур, сообразивший куда клонит Грек, и даже Селезнев, не понявший все до конца, но уловивший напряжение возникшее в воздухе.
Король встал из-за стола и медленно прошелся по комнате. Остановился перед окном, закрытым горизонтальными жалюзи. Еще несколько часов назад подобная идея вызвала бы у Короля реакцию однозначно отрицательную.
В их игры играют только те, кто сам сделал этот выбор. Остальные даже не должны догадываться о происходящем. Королю удавалось не чувствовать себя нарушителем закона потому, что он был над законом. У него не было необходимости нарушать закон. Те, кто уже погиб по приказу Короля, были либо нарушили признанные ими же правила, либо сами попытались уничтожить Короля, а, значит, были убиты из самозащиты. Теперь…
– Вы предлагаете свидетельнице заплатить? – не оборачиваясь спросил Король.
– Может быть заплатить. А, может быть, заплатить и припугнуть – для надежности. – Грек ответил так, как хотел услышать Король. На самом деле Грек был почти уверен в том, что со свидетельницей придется поработать жестко, более того, он знал, что и Король в этом уверен. Но Грек понимал, что пока Король попытается спрятаться от самого себя за этими словами – свидетельнице заплатить.
Придется пока удовлетвориться этим. Пока. Грек знал, что Король сделал первый шаг в нужном направлении. Сейчас он еще продолжает цепляться за свои чистенькие ручки и романтические бредни. Но он уже и сам начал чувствовать, как напяленные им доспехи благородного рыцаря начинают давить на грудь и перекрывать воздух.
Ничего. Грек знал людей. Как бы люди не называли себя, как бы ни пытались изобразить из себя самостоятельных и независимых – наступит момент и они выбирают. Либо теряют свой лоск, либо теряют все. Король, конечно, чистюля, но он деловой человек, и ему есть что терять. И жизнь – не самая маленькая из возможных потерь.
Палач
Тишина. Не абсолютная тишина подземелья, а уютная домашняя тишина, состоящая из шума водопроводных труб, шагов соседей с верхнего этажа и голосов людей с улицы. Тишина совершенно неуместная и непонятная. Палач поймал себя на том, что просто лежит с закрытыми глазами и слушает эту тишину.
Странно, но даже это «странно» шевельнулось в его мозгу вяло и необязательно. Было такое чувство, что он выпал из этого мира на какое-то время и теперь ему предстоит снова привыкать к этому миру, к его звукам и запахам.
Очень отстраненно Палач подумал о том, что такое странное и расслабленное состояние для него не свойственно. Он не мог вспомнить, когда в последний раз лежал вот так, покачиваясь на волнах покоя, и просто слушал окружающий мир, не пытаясь выделить из общего фона признаков возможной опасности.
