– Я, пожалуй, искупаюсь, – Воин присел на берегу и соскользнул в воду. – Хорошая вода.
Воин сел на отмели, по пояс в воде. Помыл руки. Зачерпнул воду в пригоршню и омыл лицо, стирая рисунок, положенный жрецу.
– Может, составишь компанию? – предложил Воин. – Это очень тонизирует. Почти как амброзия. Обновляет тело...
Громовержец отвернулся. Он не мог спокойно смотреть... И...
– Хорошо! – вскрикнул Воин. – Вот это – здорово!
Твою мать!
Это скоро кончится, подумал Громовержец. Нужно только подождать. Пока рыбы сейчас жрут тело Воина, пока он с наслаждением терпит эту боль, нужно просто не смотреть на кипящую окровавленную воду. И стараться не слушать, как стонет Воин, как сладострастно он всхлипывает.
Камень. Каменный идол. Действительно, если его разбить, то крови не будет. Громовержец сорвал с дерева лист, смял его в руке и растер между пальцев.
– Зачем? – спросил Воин, застонал, но потом продолжил. – Зачем ты мне рассказал всю эту историю? Про серебро, про людей... Про это... хорошо... про это – ладно, это знают все, а вот про твои переговоры с людьми. И про то, что ты им отдал амброзию. Это разве не нарушение Договора?
Громовержец не ответил.
– Не хочешь – не говори, – сказал Воин. – А мне, пожалуй, хватит.
Послышался плеск, Воин выбирался на берег, подтягиваясь на руках.
– Вот это – самое хорошее, – простонал Воин. – Взамен старой плоти нарастает новая, мускулистая... Лучше рыбок – только бродячие муравьи, но мне их лень искать.
Камень, подумал Громовержец. Заставил себя подумать, чтобы не слышать сейчас голос Воина.
Камень разбивается. Грохот, который перекрывает голос этого безумца. И Сила, запечатанная в камне, освобождается. Очищенная?
Просто поток Силы, чистый и бодрящий, приходит к богу... К нему, Громовержцу. И этой Силы столько, что можно не думать о Договоре, не думать о том, что нет свободы. Можно будет даже уйти Туда, Громовержец посмотрел на небо. На другую звезду. Туда, где никто не слышал о Договоре. Где можно все... Где он будет свободен...
– Вот и всё, – удовлетворенно сказал Воин. – Теперь можно выкурить сигару. Их здорово делают на Острове. Лучше всех.
Воин щелкнул пальцами. Руки были мокрыми, щелчок не получился.
– Руки отсырели, – засмеялся Воин.
Сигару он зажал в зубах. Вытер руки о волосы и еще раз щелкнул пальцами. В воздухе перед сигарой появился огонек, Воин затянулся и лег на берегу, закрыв глаза:
– Хорошо. Ты как – насчет закурить?
– Спасибо, обойдусь, – холодно ответил Громовержец.
Табак он не любил и не признавал. Вонь и грязь.
– Тогда зачем ты приперся? – спросил Воин. – Курить не хочешь, от ванны с массажем отказываешься... Тебя интересуют результаты моих экспериментов? Не волнуйся, ты будешь первым после меня, кто узнает секрет. Быть всемогущим одному – очень скучно. Почти так же скучно, как быть вечным. Не суетись, Громовержец, все у нас получится. Ты найдешь способ уничтожить Договор, я к этому моменту что-то придумаю с Кровавой жертвой...
– Слушай, – Воин внезапно сел. – А давай, когда я пойму, как отмыть Кровавую жертву, мы всех людей сделаем богами? Как будет весело! И богов будем приносить в жертву богам. Кстати...
Воин поднялся с песка, отряхнулся. Неторопливо вынул изо рта сигару, стряхнул пепел.
– А что если принести в жертву бога? – сказал Воин. – В принципе, люди могут это сделать, для них, в этом смысле, Договор не писан. Бродяга когда-то попробовал стать жертвой. Говорил, что больно, но пережил. А я боли не боюсь, если надо... Попросить, что ли, чтобы меня помощнички выпотрошили перед идолом? Ты не проследишь?
Это Воин выкрикнул уже вдогонку Громовержцу. Засмеялся. А что еще делать богу? Смеяться. Радоваться. Веселиться... Воин с криком ударил кулаком в дерево. Дерево с хрустом переломилось и повисло на лианах.
– Ненавижу! – закричал Воин. – Ненавижу!
Он ненавидит, подумал Громовержец, продираясь сквозь заросли. Ненавидит. Что? Кого? Людей? Себя? Договор? Или все это вместе? Дерево, лежавшее поперек дороги, Громовержец поддел ногой и отшвырнул в сторону. Во всяком случае – хотел. Он забыл, что в этих проклятых дебрях все переплетено, связано, срослось, почти так же, как во взаимоотношениях богов и людей.
От удара ноги ствол приподнялся, таща за собой прошлогодние листья, лианы и землю. С хрустом вылетело из земли дерево, росшее рядом, комья влажной земли ударили Громовержца в лицо.
Громовержец взревел. Слишком много всего накопилось за последние годы. Слишком долго он копил и прятал в себе обиды, злость, надежды и отчаяния. Ненавижу, кричал Громовержец, ненавижу. Он выворачивал деревья, ломал стволы и обрывал лианы. Метнувшуюся под ноги змею в двадцать шагов длиной он схватил за хвост, раскрутил над головой и швырнул вверх. Вот, пробормотал Громовержец, держите, будет вам летающий змей, только перьями обшейте. Думаете, что рожденный ползать летать не может? Может. Только нужно сильно этого захотеть. И крепко пнуть. Как и всех нас. Крепко пнуть.
Сволочи, ненавижу, ублюдки... за что?., почему?., сколько это будет продолжаться... почему ему – ему –
