– Может, лучше на дачу? – предложил Али.
– Лучше на дачу, – согласился Мехтиев.
Поиски начались через полчаса. И шли до утра. И не дали ни каких результатов. Брюлик, Рогожа и Батон словно в воду канули.
С вечера их видели.
Их видели и вчера. Видели их целый день. Пацаны гуляли, так что свидетелей этого разгула было много, в большинстве кабаков города.
Последнее по времени пристанище троицы удалось обнаружить быстро.
Это был ночной клуб, славившийся богатым выбором наркоты и дешевых девочек.
Как сообщил вышибала из клуба, а это сообщение потом подтвердили бармен и официантки, все трое пришли часов в девять, хорошо выпили, сняли штук шесть девчонок и устроились вроде как надолго.
Но около одиннадцати часов вечера к ним подрулил какой-то чернявый парень, что-то сказал, и все трое вышли, оставив на столике выпивку и порошки. Девки их подождали, а потом разошлись, поделив добычу по честному.
Самое обидное заключалось в том, что люди Мехтиева появились в этом клубе всего через полчаса после исчезновения Брюлика, Батона и Рогожи.
Так что поиски прошли безрезультатно, если не считать того, что весь город узнал – трех пацанов Гири ищут люди Мехтиева. Зачем – это был вопрос. То, что именно эти пацаны нашли похищенного богатенького мальчишку знали многие. Скромность и молчаливость в список достоинств Батона с приятелями не входили.
Но, как показала ночь, терпение и мужество там тоже не значилось.
Пацаны собирались конкретно провести ночь. Но когда к ним подкатил какой-то цыганенок и сказал, что их на улице ждут, поднялись и вышли все втроем. Им сказали, что подъехал к лубу чуть ли не сам Гиря и горит желанием пообщаться с ними лично. Сколько пацаны ни успели принять за почти двое суток, но вниманием Гири пренебрегать они не стали.
Но принятое за почти двое суток свое действие все-таки на них оказало.
Машина, к которой их подвел цыганенок, оказалась микроавтобусом. На трезвую голову никто из пацанов не поверил бы, что в нем может быть сам Геннадий Федорович. Но то – на трезвую голову.
Не рассмотрев ничего в темном салоне через замерзшие окна, Батон, Брюлик и Рогожа подошли к двери. Из снежной темноты у них за спиной появилась темная фигура и трижды взмахнула рукой.
Потерявших сознание пацанов сложили в микроавтобус и увезли.
Пришли они в себя достаточно быстро. Метод приведения в чувство был выбран безотказный, хотя и несколько жестокий. Вода, которой обдали пацанов, была со льдом.
Очнувшись, они обнаружили, что все живы. И что руки у всех связаны. Завязаны также и глаза.
– Доброе утро, – сказал совершенно незнакомый голос.
– Какого хрена, – начал Батон, но застонал и заткнулся.
Два его приятеля не могли видеть причину этого, но звук удара услышали. И это заставило их свои эмоции сдерживать.
Потом Брюлика рывком кто-то поднял на ноги и вытащил из комнаты. Недалеко, похоже, в комнату соседнюю. Посадили на табурет. И начали задавать вопросы.
Брюлик отвечал с готовностью и даже с радостью. У него не выспрашивали ничего особенного. Просто несколько раз заставили повторить, что именно с ними всеми происходило в тот памятный день, когда они нашли пацаны, будь он не ладен.
Брюлика даже и не били. Почти. Так, пару раз ткнули под ребра, когда он начинал путаться в показаниях.
Затем стали допрашивать Рогожу. И спрашивали то же самое. И тоже очень подробно. Очень. С памятью у Рогожи было чуть хуже, чем у Брюлика, поэтому и досталось ему немного сильнее, чем приятелю. Но без перегибов.
Брюлик и Рогожа это обсудили. После допроса их не возвращали в комнату к Батону.
С Батоном они в ту вечер так и не встретились больше. И даже стали за Батона волноваться. Как могли.
А вот Батон о них даже и не вспомнил. Для него разговор вышел достаточно неприятным.
По словам Батона, они, типа, поехали посмотреть заводы, заехали, такие, во двор, отлить, после, значит, пивка. Типа, мочевой пузырь не казенный. А тут – тачка стоит, и мудак к ней вышел. Их, типа заметил, и за волыну схватился. А Брюлик…
В этом месте Батона прервали.
– Не Брюлик, а ты.
– Че в натуре? Брюлик достал ствол…
Батона ударили. Падать на твердый пол со связанными руками и завязанными глазами – удовольствие слабое.
Батон взвыл, ожидая, что сейчас начнут топтать. Сам он, обычно, упавшего добивал ногами.
Но его подняли и посадили на табурет.
– Кто первый выстрелил?
