– И что мы будем делать? – поинтересовался Котик.
– Мы об этом не договаривались… – пробормотал Синяк. – Ты же сам говорил…
Абрек задумался.
Вообще-то, думать он не любил, проблемы старался решать напрямую, как подсказывали инстинкты. Обычно это помогало. До недавнего времени.
Когда только-только началась разборка с Мастером, Абрек завязался с Гринчуком,. Отчего-то Гринчук именно Абреку первому сообщил, что Мастер потерял общак. С этих самых пор Абрек начал чувствовать, что перестал быть себе хозяином.
Это злило, но делать было нечего.
Абрек покрутил в руках свой телефон, прикидывая, позвонить Гринчуку или нет? Передать привет от Полковника, спросить, не нужна ли помощь…
– Ты там хавку готовить собирался? – спросил Абрек у Синяка, отложив телефон. – Вот и готовь. Жрать хочется.
– И по стопарику? – оживился Котик.
– А хрен тебе стопарик. Еще непонятно, чем ночь закончится.
О том, что ночью спать не придется, думал Большой Олег. Жену Гринчука не нашли, даже на след не вышли. Ее вспомнил бармен из «Прибоя» на набережной, два дня назад она заходила, отшила с шумом какого-то курортника. Торговка с пляжа обратила на нее внимание, фотограф, билетерша из крепости.
Водитель, привезший ее из Узловой, клялся и божился, что больше не видел, помог загрузить и выгрузить два тяжелых чемодана и сумку. Еще спросил, отчего чемоданы такие тяжелые, она засмеялась и сказала, что возит с собой золото.
Чемоданов, кстати, никто из горничных не помнит. Высадил водитель ее не возле гостиницы, а в нескольких кварталах, на улице Садовой.
Садовую тоже успели проверить. Ни в один дом красавица с чемоданами не заходила, никто ее не запомнил. В гостиницу Инга пришла почти через час после того, как ее высадили из машины. С собой у нее были только две спортивные сумки.
Всё.
Отсутствие курортницы в номере было замечено к вечеру накануне приезда Гринчука. Горничная обнаружила совершенно пустой номер, пропала косметика, лежавшая раньше перед зеркалом в спальне. Из ванной исчезла зубная щетка и паста.
Уехала, рассудила дежурная по этажу и посоветовалась с начальником гостиничной службы безопасности. Не простаивать же номеру пустым в разгар сезона. Тем более что подвернулся этот кавказец.
Но тут приехал Гринчук.
Менты продолжают искать. Пусть ищут, а ему, Олегу, стоит, наконец, разобраться с беспредельщиками. Стрелок здесь, никуда не делся. Искать. Искать.
Олег отдал приказы по телефону. Спохватился и позвонил жене. Предупредил, что сегодня не приедет. Заодно поинтересовался, всё ли в порядке.
Младший, Денис, уже лег спать, а старшая, Маринка, требовала показать ей на ночь мультики.
Олег улыбнулся.
– Как там ребята? – спросил Олег.
– Я их напоила кофе, – сказала жена, – и они снова пошли на веранду.
– Лады, – сказал Олег. – Я, даже если освобожусь раньше, ночевать поеду в лесной домик, чтобы вас не беспокоить.
– Хорошо. Целую, – сказала жена.
Она все понимала правильно и, хотя уже привыкла к тому, что в Приморске ни ее, ни ее детей никто не может тронуть или обидеть, к появлению двух охранников возле дома отнеслась спокойно.
У ее мужа есть профессия. Есть полярники, космонавты, предприниматели, а у нее муж – бандит. Ну и что? Он любит ее, любит детей. Может погибнуть? А разве другие люди не умирают?
Большому Олегу повезло – у него была хорошая жена.
Мастеру тоже повезло. Пусть не так сильно, но всё же. Парень, бродивший по набережной с фотографией Инги, не заметил, что Мастер следует за ним.
Ходил и спрашивал. Ходил и спрашивал. Парня звали Николай, откликался он на кличку Фонарь и больше всего к вечеру он хотел принять душ и напиться.
Достали.
Баба эта на фотографии… Принцесса! Спорить со старшим Фонарь не собирался, старался никого на набережной не пропустить, тыкал фотографию и шел дальше, волоча ноги.
Жарко, блин.
Дойдя до конца набережной, Фонарь удовлетворенно вздохнул – свой участок он отработал, можно уезжать. Нужно было, конечно, доложить, но старый армейский принцип Фонарь выучил хорошо: получив приказ – не спеши выполнять, ибо его могут отменить, а, выполнив – не спеши докладывать, ибо можешь получить новый.
Со срочной службы Фонарь вернулся вот только весной, считал, что устроился неплохо, но еще не до конца понял, что порядки на его новой работе чуть жестче, чем в армии, а сама она намного опаснее.
