проценты с заработка, то проблем не будет.
– Какая еще Инга? – Зайцев поморщился. – Вы бы, гражданин хороший, о себе подумали. Нападение, нанесение телесных повреждений, материальный ущерб, к тому же. Игореше моему вы, кажется, устроили сотрясение мозга. Кстати, не ожидал, что у него есть чему сотрясаться. Как на мой взгляд – у вас проблемы. Еще вломились в чужой номер…
– В свой собственный, – сказал Гринчук.
Взгляд у него, наконец, стал осмысленным, будто он принял какое-то решение.
– В свой собственный номер я, между прочим, вошел. И еще почти целый месяц он будет моим, – сказал Гринчук, и на лице его появилось подобие улыбки.
Зайцев поежился. Очень уж неприятной получилась улыбка. Словно зверь показал зубы.
– С чего вы решили, что номер этот ваш? – поинтересовался Зайцев. – А мне вот кажется, что он снят вот, господином…
– Я за него заплатил, – подтвердил Ашотик, стараясь особо не двигать челюстью.
Левая половина лица наливалась багрянцем и явно пополнела.
– Простите, – снова недобро ухмыльнулся Гринчук. – Этот номер сняла моя будущая супруга. Три дня назад. Она сняла его для себя и для меня. И вот, пожалуйста, моя гостевая карточка.
Зайцев потянулся за карточкой, но Гринчук его руку отвел.
– В моих руках, – сказал Гринчук. – На всякий случай.
Карточка была похожа на настоящую так, будто действительно была настоящей. И на ней значился срок проживания. И фамилия на ней была обозначена – Гринчук. Все правильно.
Зайцев почувствовал легкое беспокойство.
– А когда вы сюда вселились? – спросил Гринчук у Ашотика.
– Вчера утром, – растерянно ответил Ашотик.
День, который обещал быть таким приятным, превращался в черт знает что. А тут еще и дама, которую он так удачно соблазнил, оказалась всего лишь проституткой. И еще оказывается, что вселился он в номер, на который кто-то претендует. Это если не вспоминать о побоях и унижениях.
– Еще у меня есть ключ, – сказал Гринчук и продемонстрировал электронный ключ. – И у меня есть вопрос. К вам, если не возражаете.
Гринчук посмотрел в глаза Зайцеву. Тот попытался взгляд выдержать. Не смог.
– Я хочу знать, – ровным голосом спросил Гринчук. – Каким образом мой номер был сдан этому господину, и где сейчас находится моя Инга. Где уже…
Голос Гринчука напрягся.
…-где уже вторые сутки находится моя жена?
Зайцев кашлянул.
Хреново, подумал он. Ой, как хреново. Нужно было что-то делать. Немедленно. Пока еще инициатива не утрачена окончательно.
– Мне кажется, – Зайцев хрустнул пальцами рук, – что ваша гостевая карточка поддельна. А ключ… Мне позавчера сообщила горничная, что один из ключей был потерян. И мне кажется, что вы, уважаемый господин Гринчук, просто хотели обокрасть номер, но, натолкнувшись на жильца, решили таким образом выкрутиться из сложной ситуации. И что-то мне подсказывает, что нам с вами стоит пообщаться с милицией. Если вы, конечно, не сочтете правильным покинуть гостиницу. Нам не нужна такая слава. А с нашим жильцом мы разберемся сами. Я думаю, мы сможем уговорить его не подавать на вас заявление.
– Я… – подал голос Ашотик, но замолчал.
– И я должен сейчас быстренько выметаться… – Гринчук даже изобразил пальцами, как именно ему нужно выметаться.
– Да, – подтвердил Зайцев, демонстративно рассматривая «бермуды», золотую цепь и перстень Гринчука. – Не получилось у тебя. Прикинь, а если у нас еще что-то пропало? Или пропадет… Думаешь, хозяин не напишет заявления? Или ты хочешь проверить по документам, кто здесь должен жить? Полагаешь, в документах что-то будет не так?
Даже если сейчас в документах где-то и значится баба этого Гринчука, то минут через пятнадцать все может исчезнуть. И Гринчук это должен понять. И он должен понять, что ловить ему здесь нечего и нужно отсюда сваливать, пока ему не пришили еще и кражу. А там пусть он доказывает что угодно.
– Значит, по бумагам все у вас будет нормально? – уточнил Гринчук.
– Абсолютно, – вежливо улыбнулся Зайцев.
Гринчук употребил слово «будет», а это значило, что он все уловил.
– И никто не вспомнит, что Инга сюда приезжала?
– Какая Инга? – искренне удивился Зайцев.
Поплыл клиент, потек. Еще со времени работы в органах осталось у Зайцева чутье на такие вот моменты, когда крутой и крепкий, уверенный в своей неуязвимости мужик, вдруг понимал, что ничего ему не светит, что лучше всего сделать так, как советует мент. В такой момент Зайцеву даже казалось, что он слышит звонкий щелчок. Сломался. Вот и этот. И ведь нечего ему делать.
Даже если его баба – это еще предстоит выяснить, но уже тихо, между своими – если его баба действительно селилась здесь три дня назад, то никто из обслуги ее, естественно, не вспомнит. А если кто- то из клиентов… Ну, приходила шалава к клиенту. Вон, Надька и вспомнит соратницу по постельному фронту.
