командиром пулемётно-миномётной роты 1-го батальона 238-го стрелкового полка 186-й стрелковой дивизии.
Призвали его затем, чтобы чему-то научить, теперь, научив, приказывают принимать роту и ею командовать. Самутину дают в подчинение старшину и трёх лейтенантов. Лейтенанты досрочно без экзаменов выпущены из училищ и без отпуска отправлены в войска. В пулемётно-миномётной роте Самутина должно было быть 120 солдат. Но пока их не было. Потом появились.
«В середине мая вдруг стали прибывать большими группами новые люди, пополнение. Это оказались запасные приписного состава. От них мы узнали, что призвано этих запасных 15 возрастов, всем объявлено, что рядовой состав призывается для прохождения 45-дневных сборов…
К нам в полк, когда мы уже были в лагерях у станции Юматово, повалили валом эти приписники…»
Середина мая выбрана неспроста. Один месяц, с середины мая до середины июня, — интенсивная подготовка резервистов, сколачивание подразделений. После этого над страной и миром гремит Сообщение ТАСС о том, что в Советском Союзе никакой переброски войск к западным границам не проводится и не намечается, и тут же приказ 186-й стрелковой дивизии грузиться и — в путь.
«Вчера было очередное опровержение ТАСС, разговорчики идут всякие, неспокойно становится вокруг… И призыв этих приписных в таком большом количестве, и досрочный, на два месяца раньше срока, выпуск лейтенантов из военных училищ — всё, наверное, неспроста, что-то готовится…»
«Получен приказ из Округа немедленно нашей дивизии сниматься с лагеря и отправляться на большие корпусные, а возможно, на армейские манёвры… Сегодня — четырнадцатое, грузиться будем шестнадцатого с утра… Капитан Никитин, командир второго батальона, сунулся было с вопросом, куда хоть поедем, да тут же и прикусил язык. Майор не рассердился, а только, уходя с крыльца, махнул рукой — и в дивизии никто не знает…»
«Паровоз не прицеплен. Это весьма загадочное и интригующее обстоятельство. От того, с какой стороны прицепят паровоз, зависит, против кого нас двинут. Если паровоз прицепят к тому концу поезда, который в сторону Уфы, значит, поедем на восток, с Японией будем счёты сводить. Мы и ждём этого.
С другой стороны, эта идущая уже второй год война в Европе, эти странные опровержения ТАСС одно за другим заставляли предполагать и иное. <…>
Вдоль поезда идёт командир дивизии генерал-майор Н. И. Бирюков. Его сопровождают несколько командиров… Генерал и его свита поглядывают в ту сторона поезда, где станция Чишмы, до нас быстро доходит смысл этих поглядываний… К западному концу эшелона медленно подкатывался паровоз. Всё прояснилось. Значит — едем на запад. Другого направления тут нет…»
«Меня пронизывает мысль, которая за суматохой двух последних дней просто не приходила в голову. За всей этой вознёй, пустой и лихорадочной, некогда было спокойно подумать, минуты свободной не было, сейчас вот всё улеглось и в голове стал налаживаться некоторый порядок. Как же так — до конца срока моего (нашего!) лагерного сбора осталось две недели, а нас везут на какие-то армейские манёвры. Сколько времени они продлятся? Уж, наверное, не две недели…» (С. 21).
«Наш поезд идёт вне расписания…»
4
Остановимся, передохнём, поразмыслим.
Итак, младшего лейтенанта запаса призвали на трёхмесячные сборы в начале апреля 1941 года. Следовательно, в начале июля должны были отпустить.
Командиры взводов — прямо из училищ. Выпуск должен быть в июле, но на два месяца раньше срока, в мае 1941 года, приказом Наркома обороны СССР из военных училищ без экзаменов было выпущено 70 000 офицеров. Всех их без отпуска отправили прямо в войска.
Товарищ Сталин (как нам объясняют) ни на кого нападать не собирался.
Товарищ Сталин (как все мы знаем) германского нападения не ждал и в подобное нападение не верил.
Чем объяснить досрочный выпуск?
Но тут не только выпуск, но и призыв одновременно 15 возрастов резервистов. В мае призвали на сборы 807 000 рядовых и сержантов запаса в возрасте от 22 до 37 лет включительно.
До уборки урожая.
Опять же, нападения не ждали. И сами ни на кого нападать не собирались.
Если 15 возрастов призвали в середине мая на 45 суток, следовательно, отпустить должны были в начале июля…
Но, как видим, отпускать не собирались, вместо этого отправили на учения. И над эшелонами звучали какие-то странные сообщения ТАСС. Кремлёвские историки почему-то помнят только Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 года, по невежеству именуя его Заявлением ТАСС от 14 июня. Но в те дни, недели и месяцы таких сообщений было несколько. И граждане Советского Союза, привыкшие читать между строк и слышать между фраз, чётко понимали: за всем этим что-то кроется.
Наш свидетель Самутин видел отправку только одного своего эшелона из состава 186-й стрелковой дивизии. Но дивизии надо много эшелонов. И дивизия была не одна. Их было много. С Урала «на учения» уходила целая армия. 22-я. И не только с Урала. Из внутренних военных округов одна армия, 18-я, перебрасывалась в Первый стратегический эшелон. Семь других армий из Забайкалья, Сибири, Урала, Поволжья, с Северного Кавказа, из других районов формировали Второй стратегический эшелон.
Сотням тысяч людей объявляли, что везут их на учения. Но зачем армии из Забайкалья, Урала и Сибири перевозить на западные границы Советского Союза на учения? Разве в диких степях Забайкалья нет места для учений? Разве в Поволжье негде развернуться? А Южный Урал! Способен ли какой иностранец представить себе размах степей окрест Оренбурга?
Интересно, что и командиры, и солдаты ясно понимали, что везут их вовсе не на учения, а на войну. Только поначалу неясность была: против Японии или против Германии.
Но вскоре прояснилось.
5
Вернёмся к рассказу свидетеля.
«Вся станция Великих Лук оказалась забитой воинскими поездами. Эшелоны с людьми, военной техникой: орудиями, танками, машинами, поезда с запломбированными товарными вагонами, длиннейшие
