лошадей. Целый эпизод отведен комичным сценам любви юной пары кентавров, своими манерами напоминающих американских провинциальных парня и девицу. И хотя эпизод лиричен, лирика Бетховена не очень-то к нему подходит…
Бурю в симфонии начинает Гефест, кующий огненные стрелы молний. Кадры грозы надо признать более приемлемыми для выражения смысла музыки. Но таких кадров, к сожалению, немного. Типичный диснеевский юмор, разбросанный кое-где по картинам быта кентавров, носит случайный характер самостоятельных вставок. Они никак не связаны ни с музыкой, ни с логикой иллюстраций к ней.
Картины античности следуют параллельно музыке, совпадают с нею в ритме и темпе, но не выражают и не затрагивают ее по существу содержания. Поэтому иллюстрируется, при этом крайне поверхностно, только внешняя, формальная сторона симфонии. Например, маникюр и модные прически производят очень смешное впечатление. Но ведь такое же смешное впечатление они произвели бы с любой другой музыкой и даже вовсе без нее! А вот собака с высунутым языком, задыхающаяся перед бурей, в увертюре Россини смешна только в сочетании с музыкой и именно этой…
Резкое расхождение содержания рисунков с программой композитора нарушило привычные ассоциации при слушании симфонии. Вряд ли еще у кого-нибудь, кроме Диснея, Пасторальная симфония вызывала мысли о кентаврах! Английский теоретик кино Э. Линдгрен, известный нам по книге «Искусство кино», просмотрев «Фантазию», испугался, что ему никогда не удастся отделаться от диснеевских образов при слушании симфонии. Они назойливо привязались к мелодиям Бетховена и портили ему все удовольствие…
Грандиозная по замыслу «Фантазия» распадается на отдельные фрагменты разнородных музыкальных произведений. Правда, в этом еще нет ничего предосудительного. «Фантазия» является своего рода кинематографическим концертом, а в концертной программе вполне допустимо объединение Баха, Чайковского, Понкиелли, Дюка, Мусоргского, Стравинского, Шуберта, Бетховена. Но распадается она и в стилевом отношении и в принципах подхода к воплощению в рисунках музыкальных образов. «Фантазия» эклектична, в ней нет единства художественного мышления.
В кадрах к музыке Баха показан преимущественно оркестр: музыканты, их инструменты, смычки. Это можно принять как вступление к концерту. Сюда следовало бы присоединить появляющийся несколько позже отрывок разговора диктора об оркестра и инструментах. Демонстрируемая здесь музыка представлена видом фонограммы фильма. Как известно, звуковые колебания, преображенные в световые, впечатываются на кинопленку сбоку от заснятых кадров. Фонограмма выглядит при проектировании на экран как своеобразный движущийся узор. Его движения передают тончайшие нюансы звучания музыкального произведения, слышимого тут же из репродукторов. Вот где поистине музыка становится зримой! Не надуманное верчение разноцветных стекляшек или «абсолютных» форм, а действительное воспроизведение физических колебаний, из которых состоят музыкальные звучания.
Итак, все отвлеченные изображения опираются в «Фантазии» на реальность, так или иначе связанную с музыкой. Рисунки в таком фильме, как «Фантазия», могут принадлежать к различным жанрам, отличаться лиричностью, комизмом, патетикой, но подход к передаче звучаний зрительными образами должен быть единый, свойственный Диснею. Пусть это будет субъективно, спорно, даже неубедительно, но принципиально!
Поскольку Дисней заявляет, что он не музыкант, да еще к тому же не способен правильно насвистывать простой мотив, стоит ли к нему придираться?! Но в таком случае позволительно будет спросить с него по всей строгости, как с художника, выяснить, насколько у него соблюдается стилевое единство изображения. Он выработал свой цельный, оригинальный и предельно выразительный, мастерски отработанный стиль индивидуальности рисунка. В «Фантазии» в этой манере выдержан «Ученик чародея», танцы страуса и несколько сценок Пасторальной симфонии. А в остальном нетрудно подметить разнобой и эклектизм.
В фильме видно тяготение к разнородным и даже несовместимым стилевым направлениям. В Пасторальной симфонии вдруг появляется кадр, сильно напоминающий Беклина. И тут же по соседству композиция дешевенькой поздравительной открытки с амурчиками и сердечком… А незадолго перед этим проходила «Аве Мария» в строгих чертах старинной гравюры…
Конечно, характер музыкального произведения требует и соответствующего характера изображения. Однако это соответствие выражается я пределах своей собственной манеры. Критики - художники, музыканты, кинематографисты - подвергли 'Фантазию' яростным нападкам. Больше всего возражений вызывало толкование музыкальных образов. Немало ударов было нанесено по рисункам. В частности: упоминался и стиль открыток. Дисней отвечал с чувством собственного достоинства и уверенности в своей правоте: «Я никогда не ставил себе задачей доставлять удовольствие критикам.
Я работаю для зрителей. Если открытки способны производить впечатление на народ -я за открытки! И если я ошибаюсь, то вместе с миллионами людей своей страны».
Зрители хорошо приняли «Фантазию», но, конечно, далеко не так, как «Белоснежку» или даже «Пиноккио». Но и сегодня, спустя четверть столетия после выпуска, фильм иногда, то тут, то там, вдруг снова появляется на экране. Конечно, это не показатель бурного успеха, а свидетельство неутраченной способности вызывать интерес к такому необычному музыкальному зрелищу. Поскольку финансовый вопрос никогда не теряет актуальность, возмещение истраченных на «Фантазию» двух миллионов имело для Диснея безусловное значение.
Наступали тяжелые времена. Из-за войны «дела пошли в штопор, хвостом вперед», как заметил Уолт, уподобляя положение немыслимой авиационной катастрофе. Грандиозный замысел «Фантазии» показался несвоевременным. Замысел был грандиозен не одним лишь музыкальным размахом, но и предположенными масштабами его осуществления.
Военная обстановка не позволила Диснею выполнить задуманный рывок в развитии кинематографии. Иначе он опередил бы всех на полтора десятилетия. По его намерениям, «Фантазия» должна была стать широкоэкранным стереофоническим фильмом.
То, что он задумал, осуществили только в пятидесятых годах и - без его участия…
Дисней при постановке «Фантазии» разработал проекционную аппаратуру для экрана двойной ширины и систему передачи звука в ряд репродукторов, установленных по зрительному залу. Такое техническое оборудование было применено в одном театре Нью-Йорка, Бостона, Сан-Франциско и Лос- Анжелоса. На этом новаторство закончилось, и по всем экранам фильм прошел в обычном виде.
Установка особого оборудования требовала затрат, не обещавших увеличения прибылей. Поэтому объединения театровладельцев решительно отклоняли предложения Диснея. А через полтора десятилетия все ухватились за широкоэкранные стереофонические установки как за последний шанс на спасение кинематографии от гибели. Такая перемена взглядов объяснялась очень просто: телевидение больно ударило по кинотеатрам, и им потребовались новшества для приманки зрителей.
Но и на стандартных экранах «Фантазия» встретила немало затруднений. Ее демонстрация продолжалась более двух часов, и прокатчики с театровладельцами потребовали сокращения фильма. Дисней ответил решительным отказом. - Я этого делать не стану! - заявил он. - 'Фантазия' - законченное полнометражное произведение. Это не «вестерн» и не «мальчик встретил девочку», из которых без ущерба можно выбрасывать кому сколько вздумается.
«Это были лихорадочные дни, - вспоминал он впоследствии. - Банкиры сидели у нас на шее и не давали дышать. Они нервничали, что война уменьшит их доходы!» Уолту и Рою пришлось отражать сплоченный натиск финансистов, театровладельцев и прокатчиков. Тактическая обстановка складывалась не в пользу «Фантазии», и приходилось к ней приноравливаться.
Невзирая на трудности и неприятности, Дисней остался доволен 'Фантазией'. В дальнейшем он еще не раз брался за постановку рисованных музыкальных фильмов, хотя и не такого размаха и без стараний совершить переворот в кинематографии.
С. М. Эйзенштейн в лекциях о музыке и цвете в «Иване Грозном» рассказывал: «У Диснея есть баркарола из «Сказок Гофмана». Там изображен павлин около озера. Озеро, павлин, хвост. И все его движения повторяются. Сложный ход музыки замечательно уловлен в перекатывающемся хвосте, который вертится и отражается внизу, в воде. На такие вещи у Диснея неисчерпаемая изобретательность».
