необычно много мест.
В состав ЦК в начале 1939 года вошли оравой лидеры армии, флота и военной промышленности. Чуть позже, в начале 1941 года, был еще один набор генералов и адмиралов в состав ЦК. Грань между партией и армией различалась труднее: партия руководит военным строительством, генералы заседают в ЦК партии.
7 мая 1939 года приказом Наркома обороны СССР на Военно-политическую академию РККА была возложена ответственность (помимо ее основной деятельности) за военную переподготовку партийных руководителей высокого ранга. Для партийных товарищей меньшего калибра были организованы курсы военной подготовки при штабах военных округов, армий, корпусов, дивизий.
29 августа 1939 года Политбюро приняло постановление «Об отборе 4000 коммунистов на политработу в РККА».
Дальновидные товарищи в Политбюро: начали мобилизацию коммунистов еще до того, как мобилизация была официально объявлена Верховным Советом СССР. Интересно получается: 23 августа с Гитлером подписали договор о ненападении, логично было бы в соответствии с договором проводить не мобилизацию коммунистов в армию, а демобилизацию, не призывать в армию тысячи людей, а отпускать их из армии…
Цифра 4 тысячи коммунистов смущает: ведь немного. Однако за этой скромной цифрой скрываются события весьма грозные. Мы же не о рядовых коммунистах говорим! Работягу, который сдуру вступил в партию, призывают в армию повесткой военкомата. В 1939 году в армии было около 180 тысяч коммунистов, а к лету 1941 года — 560 800. За два года в армию призвали минимум 380 тысяч рядовых коммунистов. Для этого постановления Политбюро не требовалось. Постановлением Политбюро в армию призывают не простых коммунистов, а так называемых ответственных работников, то есть номенклатуру партии.
А много ли от них в армии толка, от толстопузых? Да и по профессии все они не полководцы, а администраторыбюрократы. стоит ли внимание уделять этим горе-воякам? На мой взгляд, стоит. Их же не с винтовками в руках воевать посылают, а на политработу. Самый низший уровень, на котором в те времена существовала должность офицераполитработника — рота. Если бы 4 тысячи коммунистов посылали на партийную работу только на уровне рот, то и тогда следовало сформировать 4 тысячи новых рот. Однако уже в 1939 году было внесено предложение должность офицераполитработника на ротном уровне ликвидировать. Это предложение было одобрено, и в 1940 году должности политработников на ротном уровне начали сокращать. Должности офицеров-политработников оставались только на уровне батальонов и выше. Рассмотрим последствия такого сокращения штатов на примере.
Генерал-полковник Л.М. Сандалов описывает маленькую совсем деталь из общей картины тайной мобилизации Красной Армии. Речь идет о неприметном кусочке советско-германской границы, вблизи которого несут службу четыре пулеметноартиллерийских батальона по 350 — 400 солдат в каждом. Проводятся незаметные мероприятия, и вскоре на этом участке уже не четыре, а пять батальонов, но в каждом батальоне — по 1500 солдат (ВИЖ, 1988, N II, с. 7). Было на этом участке где-то 1400 — 1600 солдат, а стало (при добавлении всего одного батальона) — 7500.
Офицеров-политработников было 20 (4 на батальонном уровне и 16 на ротном), стало 5. После тайной реорганизации количество солдат увеличилось в 5 раз, а число офицеровполитработников сократилось в 4 раза, ибо в каждом батальоне остается только один офицер-политработник. Остальные 15 — экономия. Их можно использовать теперь для формирования 15 новых батальонов общей численностью 22500 солдат. Этот процесс характерен для всей Красной Армии: количество войск резко возрастает, а офицеры- политработники при этом освобождаются. Их немедленно используют для комплектования новых батальонов, полков, дивизий, корпусов, армий.
Кроме того, политические училища готовят тысячи новых политработников по ускоренным программам. Высший политический состав готовит Военно-политическая академия. Но рост армии настолько стремителен, что политработников все равно не хватает, и тогда призывают из запаса тысячи ранее подготовленных политработников. В начале 1941 года, например, 11 тысяч человек. (История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941 — 1945. Т. 1. с. 461). Но призывали политработников-резервистов и в предыдущие два года. (Это сколько же новых батальонов можно укомплектовать?) Политработников-резервистов, понятно, призывали без постановления Политбюро. Но в дополнение к ним Политбюро принимает решение послать в армию тысячи своих номенклатурных работников. И если все это принять во внимание, то картина вырисовывается вполне серьезная.
Понятно, что номенклатуру, призванную в армию, использовали на батальонном уровне и вряд ли на полковом. Все это — усиление политических органов существующих и вновь создаваемых дивизий, корпусов, армий, фронтов.
Но это не единственное и не главное назначение призываемых в армию номенклатурных администраторов. И не так глупа партия, чтобы делать из них полководцев. У них другое назначение: при военных советах армий и фронтов формируются группы особого назначения. Осназ. Мы уже знаем, что мотострелковые дивизии Осназ НКВД создавались для советизации новых районов. Одна дивизия Осназ НКВД может навести революционный порядок в любом районе, но управлять районом могут только профессиональные администраторы. Вот именно для этого и создаются группы особого назначения.
Постановление Политбюро о призыве в армию 4 тысяч коммунистов было принято 29 ав1уста 1939 года, а через 19 дней Красная Армия вступила в Польшу. На «освобожденных» польских территориях новая коммунистическая администрация заработала, как хороший механизм, созданный рукой талантливого мастера. И при «освобождении» Эстонии, Литвы, Латвии — никаких проблем. В Финляндии — проблемы, и потому группы особого назначения из ответственных работников партии не потребовались, вернее, потребовались, но не в полном составе.
А генеральскими сапогами скрипят уже и не только ответственные партийные товарищи районного или областного масштаба. Генеральскими сапогами заскрипели и сами члены Политбюро.
Есть великолепная фотография: 29 сентября 1939 года Хрущев в генеральской форме, но без знаков различия, на «освобожденных» Польских территориях с восточного берега реки Сан смотрит на ту сторону, «освобожденную» Гитлером. Вокруг Хрущева угодливые комиссары. Должность Хрущева — член военного совета Украинского фронта. Это именно ему подчинялись группы особого назначения. Фронтом командовал И. Тюленев. Обязанности Хрущева: присматривать за Тюленевым, руководить нижестоящими комиссарами, насаждать счастливую жизнь на «освобожденной» земле. А на немецкий берег Хрущев поглядывает весело и без страха.
Генерал армии Тюленев вспоминает, что Хрущев сказал в тот исторический момент. А сказал он слова простые и понятные: «Наша армия — армия-освободительница, и этим должно быть проникнуто сознание каждого нашего бойца и командира, этим должно диктоваться ее поведение на польской территории. Ну, а немцы… — Никита Сергеевич весело прищурился. — Им мы линию поведения диктовать не будем. Если у них не возьмет верх благоразумие, пусть пеняют на себя…». (Через три войны. М., Воениздат, 1960, с. 132). Это публиковалось при живом Хрущеве, при хрущевской власти, Хрущевым не опровергалось и хрущевской цензурой не стопорилось.
Коммунистическая партия заскрипела офицерскими сапогами. Никита Хрущев в растерзанной Польше на новой советско-германской границе. Все, что сказал Хрущев в этот исторический момент, стало достоянием истории: «Пусть немцы творят преступления, потом в Европу придет Красная Армияосвободительница…»
Как вела себя на польских территориях армияосвободительница и чем руководствовалась, мы можем видеть на примерах массовых захоронений польских офицеров. Совершалось это по приказам Коммунистической партии — «основной руководящей и направляющей силы», обутой в офицерские сапоги. И совсем не об обороне говорит веселый Хрущев на новой советско-германской границе, а о грядущем возмездии фашизму: пусть творят преступления, а судьями будем мы… Ничего оригинального в его словах нет. Это чистой воды марксизм-ленинизм-троцкизм-сталинизм.
Маркса я даже цитировать не буду: вся его переписка с Энгельсом пропитана одной идеей — пусть они совершают преступления, чем больше преступлений, тем лучше. И Ленин подхватил именно этот мотив: «Пусть зверствует буржуазия… Чем больше ожесточения и зверства с ее стороны, тем ближе дань победоносной пролетарской революции». («Правда», 22 августа 1918 года).
Эту марксистско-ленинскую мысль постоянно повторял Троцкий уже применительно не ко всем врагам
