На 22 июня 1941 года на Восточном фронте Гитлер имел 3350 танков.
Всего в Вермахте танков было чуть больше, но они были заняты на других фронтах, потому мы их учитывать не можем.
Любой выпускник трехмесячных курсов может сделать расчет потребностей и для другой стороны. Не надо быть генерал-полковником, профессором и доктором наук, чтобы знать, что наступающему требуется втрое больше сил, а обороняющемуся — втрое меньше: у наступающего Гитлера 3350 танков, следовательно, обороняющемуся Сталину для равновесия надо было иметь 1127 танков.
У Сталина танков было в 21 раз больше, чем это необходимо для обороны.
А если Сталин решил на Гитлера напасть, то против 3350 гитлеровских танков троекратное превосходство — 10 050.
Так что и для нападения у Сталина танков было более чем вдвое больше того, что требовалось.
Задача для Сталина упрощалась тем, что перед ним лежала маленькая уютная Европа с хорошими дорогами, с курортным климатом, с запасами картошки в каждом погребе, с головками сыра в каждом чулане, с копчеными окороками над каждым камином, с населением, которое в своем большинстве считало Сталина освободителем и ждало прихода его танков.
А задача Гитлера усложнялась тем, что перед ним лежали бесконечные просторы, дикое бездорожье, непроходимые леса, Полесские болота размером с хорошую европейскую страну. Четыре месяца — с середины мая до середины сентября — в этой стране можно воевать, а потом — дожди, распутица, зима, снег, мороз и снова грязь.
И мужики с топорами.
И вот после войны собирают кремлевские вожди доблестных советских маршалов, генералов, профессоров и академиков и ставят боевую задачу: доказать, что 3 Тысячи гитлеровских танков — это больше, чем 24 тысячи сталинских, доказать, что Гитлер к войне был готов, а Сталин — нет.
Как подбирали ученых товарищей на такое дело, я не знаю. Не знаю, что им сулили. Может быть, обещали каждому бочку варенья и корзину печенья, может быть, обещали по десять миллионов долларов на брата, может быть, квартиру на Арбате в шестьсот пятьдесят метров и дворец в Крыму, может, кому полосатые штаны, а кому маршальские звезды… Не будем гадать. Ясно одно: на такое грязное дело подбирали людей, готовых торговать не только совестью…
И они торговали.
И они сумели доказать, что все мы, жители бывшего Союза, полные идиоты. Они сумели доказать, что мы по умственному развитию никак до германских стандартов не дотягивали, что лень и глупость — главные характеристики наших народов.
Как же такое удалось доказать полковникам Мерцаловым и Анфиловым, генералам Гареевым, Жилиным, Волкогоновым, маршалам Куликовым и Огарковым?
Все просто: в своих научных изысканиях они просто умолчали о 24 тысячах сталинских танков. За 50 лет в официальных изданиях эта цифра не появлялась. Она выплыла только в девяностых годах, хотя на Западе она всегда была известна.
Но откроем «Воспоминания и размышления» Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, пролистаем от начала до конца, но главного не найдем. Георгий Константинович — все больше о пустяках.
Вспомнить о семикратном превосходстве в танках Жукову не позволили и размышлять на эту тему не велели. Вот бы Георгию Константиновичу и хлопнуть дверью: не буду писать, и баста!
Но уж очень ему хотелось получить те самые бочки варенья и корзины печенья…
А Институт военной истории работал. Под руководством Главпура и Идеологического отдела ЦК КПСС. И военных историков у нас числили по ведомству пропаганды. Из пропагандного ведомства они в основном и происходили, из УСП — управления спецпропаганды Главпура, которым руководил некто Волкогонов. Военную историю пропагандисты не изучали, а лепили ее. По заданным параметрам.
И родилась в недрах пропагандистского ведомства формула: «В Красной Армии на 21 июня 1941 года — 1861 новейший танк Т-34 и KB, а также — много устаревших и легких танков».
Так сказать, формула с присказкой. И всем приказали повторять эту формулу и присказку: «а также много легких и устаревших».
Формула эта насквозь фальшивая. Как и присказка.
Во-первых, Красная Армия кроме Т-34 и KB имела на 22 июня 1941 года новейшие танки Т-40 и Т-50. Наши пропагандисты «забыли» эти танки включить в статистику.
Во-вторых, 1861 Т-34 и KB — это заниженная цифра. Два мужественных, т.е. настоящих, историка Н.П.Золотов и С.И.Исаев провели огромную работу по изучению танкового парка СССР на момент начала войны. Они пишут: «До середины 80-х годов те, кто писал об этой проблеме, придерживались строго установленных цифр, заложенных в фундаментальные издания. Согласно официальной версии в Красной Армии накануне войны на вооружении состоял 1861 танк KB и Т-34… Уже тогда многие исследователи владели более точными данными, но опубликовать их было практически невозможно» (ВИЖ, 1993. N11. С. 75). Цифра 1861 — правильная, но это по состоянию на 30 мая 1941 года. На 21 июня 1941 года в Красной Армии было 1363 Т-34 и 677 KB, т.е. 2040 новейших танков только этих двух типов, не считая Т-40 и Т- 50.
Присказка про «устаревшие и легкие» тоже выдает лукавство. Даже если согласиться, что все остальные танки, кроме Т-34 и KB, были действительно устаревшими и легкими, то все равно интересно узнать, сколько же их было. Но молчали генералы и маршалы, доктора и кандидаты.
И когда за 25 послевоенных лет нас приучили к ложным цифрам, из ЦК КПСС в Академию наук СССР поступил приказ обман углубить и расширить. Академики ответили: «Есть!»
Источник — журнал «Вопросы истории» (1970. N 5. С. 25). Издатель — Академия наук СССР. Читаем: «В германской армии было 3712 танков, в Красной Армии — 1800 (тяжелых и средних)».
О «большом количестве легких и устаревших» — ни слова. Присказка про «большое количество» отпала, отвалилась, как хвостик у ящерки.
В данном случае количество германских танков неоправданно завышено, количество советских средних и тяжелых танков названо неправильно, а затем еще и округлено, причем и округлено неправильно: даже если принять официальную цифру 1861, то она ближе к 1900, чем к 1800. Если округлять, то следовало округлять в сторону увеличения. Но был приказ нашу мощь занижать, потому академики округляли в сторону занижения.
А теперь — к германским танкам.
Германские конструкторы допустили непростительную ошибку: двигатель танка они устанавливали на корме, а силовую передачу — в передней части танка. Эту же ошибку допустили конструкторы британских, американских и японских танков.
Такое расположение имеет множество преимуществ. Преимущества были видны каждому. Но был и недостаток, его не замечали.
А заключался он вот в чем: если двигатель в кормовой части, а силовая передача — в передней, то от двигателя к силовой передаче надо перебросить карданный вал. Так и делали. Карданный вал помещали внутри корпуса танка, и он много места не занимал. В принципе именно так сделано в большинстве легковых машин: двигатель в одном месте, а ведущие колеса — в другом. От двигателя к ведущей оси переброшен карданный вал. Он не занимает много места: накроем его кожухом, а справа и слева на днище корпуса установим сиденья. Присутствие карданного вала на высоту корпуса не повлияло.
Другое дело в танке. Над карданным валом нам надо разместить плоскость — пол вращающейся башни. Поэтому между днищем корпуса и полом башни образовывалось полое пространство. Из-за этой в принципе ненужной пустоты мы вынуждены высоту корпуса танка увеличить на 30-40, а то и на все 50 сантиметров. Соответственно увеличивались силуэт танка и его уязвимость в бою. Мало того: возрос вес корпуса. Танковый корпус — это броневая сталь, если нарастить высоту броневого корпуса на 30-40, а то и на 50 сантиметров, то возрастание веса будет исчисляться сотнями килограммов, если броня противопульная. А если броня толстая, противоснарядная, то возрастание ненужного веса будет исчисляться тоннами.
Но это не все: для того чтобы нести эту дополнительную и совершенно ненужную броню, требовалось
