расширения границ Советский Союз все равно рано или поздно погибнет. Он все равно развалится.
До 22 июня 1941 года все было так логично и просто: Маркс — основоположник великого учения. Ленин превращает мечту в реальность. В одной стране. А Сталин — вершитель величайшего из деяний мировой истории. Сталин обращает в республики СССР Германию, Австрию, Францию, Испанию, Китай, Корею, Вьетнам, Грецию, Турцию, Ливию, Тунис, Индию, Италию…
А как с Америкой? Америку удушить химическим оружием индивидуального поражения — посадить на иглу.
Но все сорвалось. Государство, которое оставил Ленин, государство — очаг Мировой революции Сталин проорал. Он это знает. И именно этим словом Сталин описал членам Политбюро сложившуюся ситуацию.
Они не поняли.
А Сталин знал, что, как бы ни сложилась ситуация, всей Европы ему не видать. Потому в 1945 году он и отказался принимать Парад Победы. Это была победа для всего народа, для страны, да только не для Сталина. В 1945 году Сталин чувствовал себя как Бонапарт после Бородинского сражения: вроде бы и победил, и дорога вперед открыта, да только так надорвал силы в том сражении, что победа радости не несет. Все равно — впереди поражение. Гитлер Европу сокрушил, как хотелось Сталину, но Сталин этим в полной мере воспользоваться не смог.
В 1941 году все значение германского нападения мог оценить только Сталин. В 1941 году члены Политбюро не поняли или поняли не до конца, что означает гитлеровское вторжение для дальнейшей судьбы Советского Союза.
А оно означало — смерть.
Политбюро — это тот мальчик на пепелище, который не понимает всей глубины и губительности случившегося. Он трогает отца за плечо: очнись!
Политбюро заставляет Сталина вернуться на вершину власти, и Сталин, безразлично махнув рукой, возвращается, зная, что дело, которому он отдал жизнь, погибло.
