вот окончательно закушу этой планетой — да и вашей Землей, между прочим, тоже. Так что тебе практичнее всего пойти мне в услужение добровольно. Двое твоих людей уже сделали это — правда, по неведению, что менее ценно.
«Соглашусь, обману…» — Артур старался не думать о животном страхе, который в основном и диктовал такие мысли.
Капитан быстро-быстро кивнул.
— Хорошо. Мы берем новеньких просто и легко. Прими же наше причастие!
Перед Артуром внезапно появился человек. Землянин даже не успел рассмотреть его лица, как из крови под ногами вырвались два осклизлых щупальца и, роняя вниз ее капли, разорвали человека. Куски трупа тотчас утонули в крови, поднявшейся уже до бедер землян.
Но один клок мяса упал как раз в руку вампира. В воздухе болтались разорванные жилы, сосуды все еще пульсировали, выталкивая из себя остатки крови.
— Ешь. Мы причащаем человечиной.
Кусок коснулся губ Артура.
— Нет!!! — И на капитана сверху обрушился страшный удар. Падая в полубессознательном состоянии, он проклял всех: планету, Озр, себя…
Упасть лицом в кровь он не успел: рука вампира схватила его за шиворот. Это прикосновение причиняло боль даже через комбинезон — и от этой боли сознание капитана на миг прояснилось. И он на миг перестал бояться за себя таким поглощающим стало желание уничтожения всего окружившего его кошмара. И в долю секунды он отсек вампира от себя — правда, лишь в своем сознании. Сейчас уже не шло речи ни о каком компромиссе, ни о какой тайной подрывной работе в логовище монстра.
Только полное неприятие.
И этого оказалось достаточно. Бесцветные шеренги колыхнулись. На серую лапу чудовища легла загорелая тонкая рука. Озр внезапно ощутила, что за ее спиной возникла непроходимая стена. Резко обернулась — бесцветные, неаккуратные клубы тумана не позволяли ни видеть, ни слышать происходящее в них или сзади них. А там скорее всего что-то творилось… Командор, проклиная себя, попыталась пройти, прорваться через туман назад, к землянам — но клубы были непроходимы, как массив из свинца.
Поэтому Десантник опять двинулась вперед. Там виднелось небольшое — метра три в диаметре — озерцо. Обыкновенная, весело играющая на солнце вода. Только она почему-то очень не нравилась Командору.
Шаг. Еще шаг. И мир дернулся, вывернулся наизнанку — как взбесившийся оборотень. Озеро стало бесконечным океаном грязно-желтой, вонючей слизи. Океан был везде — впереди, сзади, по бокам. А Озр стояла на островке, среди этой жижи и гниющего неба.
Человеческий смех. Командор обернулась. Сзади улыбалась старпом, одетая в форму Дальнего Десанта.
— Теперь я займу твое место. Правда, на Земле, а не в Координатории.
Озр усмехнулась. Нина, сделав не по-человечески стремительное движение, схватила ее за руку, дернула — и Озр не устояла на ногах, упала лицом в жесткий, режущий песок. Встала под громкий, равномерный смех землянки. Из-под псевдочеловеческой кожи, сорванной песком, на лице киборга проглядывала черная «плоть».
— Ты отдала свою силу. У тебя больше ничего не осталось. А ведь ты имела шанс быть хорошей служанкой. Но ты не желала слушать Хозяина.
— У меня не было хозяев. — Командор сказала это сама себе, а никак не Нине. Сказала как последнее заклятие.
Знакомый пластиковый смех. Рядом с Рагозиной внезапно возник вампир — тот же самый, который в это же время предлагал Артуру принять «причастие».
— Я всегда владел тобой.
— Да ну?
— Твое тело — мое тело. Тебе дали его мои слуги, с моего благословения.
— То, что мое, — мое. А на первоисточник мне плевать. И она полетела на грязный песок от гравитационной оплеухи.
— Я забрал твои силы. Заберу и твое тело. И твою душу тоже! Помнишь, ты как-то поклялась, что доберешься до того, кто вывел «штамм» «прыжков»?[82] Из-за этой клятвы ты здесь, она связала тебя и Меня, ибо их вывел Я! А теперь побудь, побудь здесь сама с собой — побежденной. Одна, до самой твоей смерти. Подумай. Этот океан — моя сила. Смотри на нее. Разрешаю. Я даже разрешаю тебе рехнуться — ведь Я гуманен.
Смех. Вампир и Нина исчезли одновременно. Озр еле-еле встала с колючего, ставшего отвратительно волглым песка.
Раньше она не подозревала, что в «прыжках» был замешан Некто. А, ладно, он, очевидно, дергал и дергает за веревочки массы скверных событий. Но об этом не стоит думать — вредно даже в том случае, если Он не прослушивает ее мысли и не радуется всему подобному.
Командор села. Силы утекали все ощутимее. Хотя вроде бы уже и нечему утекать.
Оставалось смотреть в грязное, низенькое небо, которое меньше всего походит на небо. И не думать. Не думать о том, что проигрыш уже окончательный, не прикидывать его размеры и последствия — хотя бы последствия для трех землян. Лучше размышлять о том, что Некто — дурак, что Бездна отторгает таких, как старпом. И что тело вампира не может быть настоящим организмом этого существа, а является какой-то иллюзией или очередной ширмой. Что он лгал…
— В Десанте года два подряд тянулась эпидемия помешательства, если вдруг не лгал?! Если он действительно… Не думать! Об этом — не думать.
Сидеть и медленно умирать, зная, что ты скоро ляжешь и не сможешь даже приподняться… Невыносимо. Не-вы-но-си-мо.
Озр попыталась встать, но упала. И на животе поползла к кромке слизи.
Он говорил, что это его сила. Убавить, хотя бы чуть-чуть убавить… Сдохнуть в драке, нелепой, пустой — но все же сдохнуть не на брюхе. И хоть чем-то отомстить Ему, хоть как-то ослабить Его…
Мир остывал, хотя на гнилом небе полыхало горячечное солнце, не закрытое ни одной тучкой. Озр положила ладонь на неподвижную массу — и дернулась от боли. Закрыла глаза, чтобы не видеть, каких жалких, незаметных результатов она добьется за оставшийся ей огрызок будущего. И положила на слизь вторую ладонь…
Серая толпа расступилась, словно рассеченная лезвием силового поля. Люди в белом шли — и солнце сверкало в их комбинезонах тысячами резких, невыносимых для человеческих глаз отражений. Ослепленный этим жестким, бьющим светом Артур щурился, как больной, усталый кот.
Все происходящее казалось съемками какого-то третьеразрядного фильма.
Серая толпа начала растекаться, причем в самом прямом смысле слова: люди, словно восковые статуэтки в огне, оплывали на глазах. И бесцветной, вязкой жидкостью плескались вместе с кровью, медленно перемешиваясь с ней. Это месиво опадало, оно уже не доходило до колен Артура.
Зато невдалеке, прямо из воздуха, сгустилось несколько десятков существ, неотличимых от первого вампира.
Монстры стояли неподвижно. Люди в белом тоже застыли. Как-то получилось, что они застыли по парам — вампир против человека. Не было ни лазеров, ни мечей, ни кулаков, ни слов — просто пары, и каждый стоит абсолютно прямо. Через какое-то время один из противников начинал шататься. После этого или опять замирал, или падал. Но на чистом, уже без намека на кровь или что-то другое, песке не лежало ни раненых, ни трупов. И вампиры, и люди просто пропадали во время падения. Причем чудовища падали чаще. И освободившиеся люди — впрочем, как и освободившиеся монстры, — спешно присоединялись к другой паре. При этом далеко не всегда к ближайшей.
Численный перевес людей рос. Вампиры исчезали все чаще.
Артур до боли всматривался в эту странную, беззвучную картину. У всех противников — спокойные, сосредоточенные лица или морды. И ни от кого — ни одной тени на песке.
Серж зевнул, сел на корточки:
— У кого-то не хватило фантазии придумать настоящую Драку.
