Русские идут. Как я вырвался из лап ФБР

В прошлую пятницу две из моих сестёр совершили путешествие из Ирландии в Калифорнию, чтобы оказать мне моральную поддержку. Они нервничали, испытывали не поддающийся логике страх, что ФБР намеревалось устроить облаву на всю семью Сугру. Они получили указание позвонить мне по телефону, когда приземлятся, позвонить после паспортного контроля и позвонить после прохождения через таможню. Я не мог встретить их в аэропорту, потому что одним из условий освобождения под залог было то, что находящийся под следствием «не мог входить в помещения какого-либо аэропорта, морского порта, железнодорожного или автобусного терминала, который даёт возможность выбытия из континентальной части США».

Всё прошло гладко. Они позвонили по прибытии, позвонили после паспортного контроля и позвонили, как только вышли из таможни. Я ожидал у дороги, ведущей из аэропорта, пока они не наймут машину и не подберут меня. Мы провели спокойный выходной день как день солидарности семьи, лакомились в нескольких хороших ресторанах и занимались шопингом, подбирая подарки для малышей, которые встретят нас при возвращении домой.

У них были несколько новостей, печальных для меня. Мой отец, которому в то время было восемьдесят восемь лет, сломал ключицу. Очевидно, он читал о моём аресте в ирландских газетах, когда у него случился сердечный приступ, и он упал. Не было ничего обнадёживающего относительно его шансов на выздоровление.

Их путешествие обратно в Ирландию проходило с приключениями. Мы установили процедуру телефонных звонков в обратном порядке. Последний звонок должен был состояться, когда они будут сидеть в самолёте, готовом к взлёту, в Лос-Анджелесском аэропорту «LAX». Мы предполагали, что они будут свободны как только самолёт взлетит из Лос-Анджелеса, хотя по расписанию он должен был совершить остановку в Остине, штат Техас, перед тем как продолжить полёт в Ирландию. Как только самолёт был отбуксирован к выходу для прибывающих пассажиров в Остине, завизжали тормозами два полицейских автомобиля, громко завыли сирены. Позднее моя сестра Эйн описывала, что случилось. «Четверо полицейских выскочили из автомобилей и ворвались в самолёт, по два в каждом проходе между креслами в салоне. У нас обеих перехватило дыхание, мы обнялись, а я была почти в обморочном состоянии, так как кровь отлила от моего лица. Затем они приблизились к нам… и прошли мимо. В задней части самолёта была дама, которая курила в туалете, они арестовали её и вывели из самолёта».

26 Четверг, 3 марта 2005 года Марк Занидес (Продолжение)

В жаркий августовский день в 1984 году юрист из штаб-квартиры ЦРУ вошёл в офис федерального обвинителя в Сан-Франциско, чтобы попросить о содействии.

«Сан-Франциско Игзэминер», 10 августа 1998

Из дневника

Сегодня у меня была встреча с Марком Харрисом. Три недели прошло с тех пор, как обвинитель Занидес согласился переслать файл с доказательствами, в которых меня называют пресыщенным и циничным и говорят, что я был нечестным с агентами ФБР. Он утверждал также, что «Кармайн имел подключённое прослушивающее устройство». Я был подобен человеку, которому обещали очень интересную книгу и который интересуется тем, что может быть раскрыто на её страницах.

Харрис разговаривал с Занидесом в это утро. «ФБР взломало Ваш компьютер и просмотрело массу информации», – процитировал Занидеса Харрис. Я согласился с неохотой, что ФБР могло просматривать мой компьютер. Для того чтобы сделать это, им нужно было просто включить компьютер и прочитать то, что там было. Я никогда не использовал пароль. Я не мог понять, какая необходимость была во «взломе». Я знал, что ФБР искало доказательство того, что я был российским шпионом, который украл некоторые технологии США. Я знал также, что они ничего не могли найти, потому что там нечего было находить.

Существовал, как я думал, только один предмет инкриминирующего доказательства, который мог привести их к заключению, что я был шпионом, и этим предметом был мой файл кулинарных рецептов, который мог быть истолкован как связанный с сексуальными отклонениями. – очевидно, ключевым индикатором, используемым американской контрразведкой как доказательство того, что данное лицо – шпион.

Второй фрагмент информации также был интересным. «Сугру сделал ложное заявление для ФБР», – сказал Занидес. «Ложное заявление» отличалось от обвинения от 11 февраля, в котором утверждалось, что «Сугру был нечестным по отношению к агентам ФБР», – обвинения, которое предполагало уклонение, увиливание от выполнения долга. «Ложное заявление» подразумевало преднамеренный обман.

«Сугру был плохой человек», – сказал Занидес. Термин «плохой человек», как я знал, использовался американской администрацией для того, чтобы характеризовать людей, которых посадят в тюрьму на неограниченно долгий срок. Я слышал этот термин от заключённых. Он подразумевает также, что данное лицо может быть террористом. Джордж У. Буш оправдывал пытки заключённых в Гуантанамо тем, что они были «плохими людьми» и должны были содержаться там «по соображениям национальной безопасности».

Взывание к соображениям национальной безопасности часто означало, как я знал из прочитанного мною, что должно быть скрыто нечто постыдное. Я был бы удивлён, если бы Занидес знал, что я раскопал в своих изысканиях. Домашний арест предоставил мне время для вынужденного исследования.

* * *

17 января 1983 года были арестованы фрогмены, которые вышли на берег в Сан-Франциско, принеся с собой 430 фунтов кокаина от колумбийского грузоотправителя. Всего было арестовано двенадцать человек. Это дело стало известно как «Дело фрогмена». Марк Занидес был назначен поддерживать обвинение в суде.

Двое из арестованных лиц – Хулио Савала и Карлос Кабесас – заявили, что деньги, конфискованные у перевозчиков наркотиков, были связаны с «контрас», которые тогда находились под контролем рейгановского ЦРУ, и были получены письма от двух лидеров «контрас» в поддержку этого заявления. В письмах их авторы потребовали, чтобы деньги были возвращены отрядам «контрас», сражающимся за «восстановление демократии в Никарагуа»¹¹¹. Письма были зачитаны Занидесом, который немедленно потребовал, чтобы суд закрыл и опечатал письма «по соображениям национальной безопасности».

ЦРУ пронюхало об этих письмах и о плане Занидеса посетить Никарагуа, чтобы расследовать обстоятельства, и подослало к нему своего агента. Занидес позднее вспоминал: «Человек из ЦРУ был против того, чтобы выдавать своё имя или свою связь с правительством и вступил в “непрозрачные переговоры”» о том, что он называл “неудобной ситуацией”¹¹². Человек из ЦРУ потребовал, чтобы Занидес возвратил деньги перевозчикам наркотиков. Занидес согласился, и связь между «контрас» и торговлей наркотиками была скрыта.

Эта информация осталась закрытой до 16 марта 1986 года, когда газета «Сан-Франциско Игзэминер» опубликовала статью о «деле фрогмена» под заголовком «Кокаиновая преступная шайка района Большого Залива связана с “контрас”»¹¹³. Администрация Рейгана отреагировала беспрецедентным образом, чтобы подавить последствия публикации статьи. Рейган потребовал предоставить ему в тот же вечер время для выступления в прямом эфире. Это требование один комментатор охарактеризовал как «дело чрезвычайной национальной необходимости»¹¹⁴. В своей речи Рейган обвинил никарагуанское правительство в торговле кокаином, похоронив, таким образом, статью в газете «Сан- Франциско Игзэминер» под тяжестью своих собственных необоснованных утверждений о никарагуанском соучастии в торговле наркотиками. История «Дела фрогмена» оставалась в тени в течение следующих семи лет.

Широкое внимание к «делу фрогмена» привлекла серия статей о наркомафии, написанных репортёром Гэри Уэббом, занимающимся расследованиями для газеты «Сан-Хосе Меркьюри Ньюз». Одна из них опубликована 22 августа 1996 года под заголовком «Тёмный альянс». В ней разоблачалась связь между ЦРУ и торговцами наркотиками в ведении секретной войны в Никарагуа, где ЦРУ помогало «контрас» отправками