продолжал непринужденно пить чай и с завидным аппетитом поглощать булочки.
– А твоя матушка?
– Тоже умерла, от тяжелой болезни – мне было десять.
– Это печально, – пробормотал Элиас, думая о том, как ему хорошо: и отец, и мать живы и заботятся о нем.
Фредерик пожал плечами:
– Вообще-то я уже привык и по-иному себя не ощущаю... Все это было так давно.
Хоть он так сказал, но на его гладкий высокий лоб набежало-таки едва заметное облачко печали. Впрочем, так же быстро и сбежало.
Чай был допит, все нежные булочки съедены, и Фредерик заторопил Элиаса со сборами. А через пару минут они спустились из дупла вниз, где ждали свежие накормленные лошади и мул. Судья сразу вспрыгнул на своего гнедого красавца. Марта приторочила ему к седлу сумку, из которой вкусно пахло свежим хлебом и яблоками, как бы невзначай задержала руку на его щиколотке и отошла в сторону.
Фредерик на прощание лишь кивнул своему Смотрителю, Элиас же вежливо поклонился и поблагодарил за гостеприимство, а уж потом сел в седло. Марта махнула им рукой и скрылась в листве дуба, ловко взбираясь по веткам.
Какое-то время ехали молча. Потом Судья, видимо, довольно общительный по натуре, не выдержал.
– Как тебе Марта?
– Она очень красива, – признался Элиас, чуть покраснев при воспоминании о том возбуждении, которое он испытал, впервые увидав девушку.
– Она была ласкова с тобой ночью?
– О, Фред, ничего не было! – Элиас покраснел еще больше и подумал, что Судья слишком бесцеремонен.
Тот нахмурился:
– Я же просил ее исполнить все твои пожелания. К тому же после всех этих неприятностей с разбойниками тебе нужно было как следует расслабиться... Вернусь – накажу.
– Нет-нет, – поспешил спасти участь Марты Элиас. – Она предлагала. Я сам не захотел. Да, и мне все- таки нельзя – я еще не в гвардии.
Теперь Фредерик недоуменно смотрел на юношу.
– Но ты же хотел ее – я видел.
– Да, но она – твой Смотритель, и мой обет я не могу нарушать. К тому же она так на тебя смотрела. – Этими словами Элиас хотел еще больше смягчить Фредерика в отношении девушки.
– Не она первая, – вдруг сказал Судья, и голос его вдруг стал странно низок при этих словах.
Элиас смолк, решив, что в делах любви и отношений со слабым полом у Судей, видимо, свои порядки и обычаи. Но опять мелькнула мысль, что не такой Фред, как все, очень даже не такой. А Судья тем временем повел разговор в другое русло:
– Покажи мне свой меч.
Юноша достал отцовский клинок, длинный, широкий и тяжелый, протянул Фредерику. Тот с видом знатока осмотрел, сделал пару замахов.
– Что ж, неплохой, старинный. Фамильный, наверно?
Элиас кивнул и бросил взгляд на рукоять чудесного меча Судьи, что торчала из-за плеча молодого человека.
– А, – сразу заметил Фредерик. – Посмотри мой. Это клинок из специального сплава, тонкий и упругий. Можно обручем согнуть, а ему хоть бы что. От отца остался. А ему – от его отца, ну и так далее. Постарше твоего будет. Говорят, нет уже мастеров, которые делали подобные клинки.
Элиас осторожно принял белый меч. Оказалось, что по всей длине лезвия он еще украшен изысканной гравировкой, изображающей двух драконов с длинными переплетенными хвостами. «Дракон – символ мудрости и справедливости», – вспомнил Элиас из своих книжек со сборником старинных легенд.
Рукоять составляла с клинком одно целое и была очень удобной для руки. Юноша проверил баланс, остроту и поранился, чуть проведя пальцем по краю лезвия.
– Прекрасное оружие, – коротко сказал, отдал назад меч и сунул кровоточащий палец в рот.
– Это не поможет, – усмехнулся Фредерик, – раны от моего меча очень долго не заживают. Возьми-ка, приложи к ранке.
Он достал из-за пояса маленький кусок полотна, пропитанный чем-то резко пахнущим, и протянул его Элиасу.
– Кстати, клинок не точили уже на протяжении сотни лет, – заметил Судья.
Видно, ему очень нравилось хвастаться. Хотя было ведь чем. А может, просто редко выдавалась такая возможность... Элиас опять выказал восхищение чудесным оружием Фредерика и не покривил душой – за такой клинок он сам отдал бы полжизни.
– А этот арбалет, что выскакивает из руки? – спросил юноша.
– Не из руки, а из рукава. – Фредерик, отпустив поводья, с готовностью начал показывать мудреный механизм, что крепился ремешками на его левом запястье. Когда Судья резко сжал пальцы в кулак, механизм со щелчком превратился в маленький арбалет, уже заряженный тонкой белой стрелой. – Такое
