— Я кое-что придумал, Рей. — Хью неожиданно обнял меня за плечи и поцеловал.
— Если вы собираетесь тут лизаться, я ухожу, — подпрыгнул Энгус, открыл дверцу и выскочил на улицу.
Мы остались одни.
— Рей, разве ты не понимаешь? В парке Уэно Элвис, я имею в виду Джуна Куроя, закрыл дверь, чтобы Сакай не выбрался наружу. Но Сакай мог и догадаться, что открыть машину можно всего лишь подняв рычажок.
— И что? Сакай впустил убийцу?
— Может быть. Это меняет ситуацию. Я позвоню господину Оте, — довольным тоном сказал Хью и поднял рычажок, чтобы я могла выйти из машины.
— Почему ты об этом заговорил? — спросила я. — Два дня назад ты считал Джуна убийцей.
— Ну, не совсем так, — ответил Хью, — кроме того, я просматривал газеты. Оказывается, ему всего двадцать лет, он ровесник Энгуса. Кажется, во мне говорит старший брат.
— Или ты переутомился, — заметила я.
Сравнение его испорченного братца с Джуном мне абсолютно не понравилось.
— У тебя же не было брата, — вздохнул Хью, — ты не поймешь. Я только прошу тебя воздержаться от попыток воспитывать Энгуса.
Я была рада, что Хью собирается поговорить с господином Отой о защите Джуна, но обиделась на то, что он считал, будто я пытаюсь командовать Энгусом. Я провела полубессонную ночь, пытаясь придумать, как разрешить ситуацию. Проснувшись в полшестого утра, я представила холодящий утренний ветерок на своей коже и решила выйти на улицу
Быстренько натянув постиранные шорты и свежую футболку Хью, я скользнула в сандалии и взяла плеер. Несмотря на то что моя кассета была заменена на «Девятидюймовые ногти», мне не хотелось терять время на поиски другой кассеты, так что я просто пошла на улицу.
Вставало солнце. Это было очень кстати, поскольку на тротуаре все еще валялись банки из-под пива, бумажные флаеры и прочий хлам, оставшийся с пятничной ночи. Чем дольше я жила в Роппонги, тем меньше мне нравился его статус центра ночной жизни. Когда Хью только въехал в свою квартиру, район этот славился иностранными ресторанами и дискотеками, но сейчас на каждом шагу развелись виртуальные клубы, где за деньги мужчина может пораздевать виртуальных девушек.
После ужасной пробежки я замедлила шаг и погрузилась в задумчивость. Сегодня вечером должна была состояться вечеринка. Придут гости, я встречу их, угощу и попытаюсь продать свои штучки. Но на вопрос «как дела?» я не смогу признаться им, как все на самом деле плохо.
Приближаясь к станции Ногизака, я встретила первых отправляющихся на работу людей. Большинство японцев работает по субботам как минимум полдня, и я почему-то подумала о том восточном мужчине, который дал мне карточку в парке может он видел что-то, что могло бы помочь Джуну? Радуясь такому прекрасному поводу прервать занятия бегом, я поискала мелочь в карманах
К сожалению в Уэно никого не было, кроме какого-то туриста, спящего прямо на лавочке, и нескольких пенсионеров, занимающихся
Не найдя никого в парке, я решила сходить на Амейоко выпить чашечку кофе. Поскольку было больше семи утра, некоторые кафе уже открылись. Я послонялась, выискивая самые низкие цены, как вдруг набрела на украшенное зелеными и красными флагами иранское кафе.
Передо мной за столиком сидели четверо темноволосых мужчин. Перед каждым из них стояла чашечка кофе. До меня докатилась волна тягучего, почти шоколадного запаха, и я услышала, как недовольно забурчал мой живот.
Я не слишком хорошо запомнила мужчину, помогшего мне, обратила внимание разве что на его шрам. Поклонившись компании, я медленно заговорила по-японски.
— Телефонные карты? Не понимаю, о чем вы говорите. Я сюда просто позавтракать пришел. — Молодой человек лет двадцати с небольшим посмотрел на меня и провел рукой по своим коротким кудрявым волосам.
Я могла бы поклясться, что это именно он продавал десять карточек за две тысячи иен, но мне не хватало духу произнести это вслух.
— Этот человек мне очень помог, понимаете? — сказала я, доставая из кармана карточку и протягивая ее парню. — Он одолжил мне карточку и на ней все еще есть сорок единиц.
— Новая карточка, — сказал молодой человек — она не размагничена. Могу даже сказать, где ее приобрели.
— Хорошо. Но я просто хочу отдать ее тому человеку.
— У всех есть телефонные карточки. Как по-вашему, мы должны искать ее хозяина? И откуда мы можем знать, что вы не из полиции?
— Ну, у них вряд ли есть такая штука. — Я показала свою регистрационную карточку иностранца.
Они взяли ее и так долго рассматривали, что я заволновалась, как бы им не вздумалось присвоить ее. Такие карточки давали право на работу, и чья-нибудь жена или подруга вполне могла ею воспользоваться. И где, в конце концов, владелец кафе? Еще и двух минут не прошло, а я уже напугана.
— Так ты тоже иностранка? У тебя японское имя. — Старший из мужчин покачал головой и пристально взглянул на меня.
— Да, я из Америки, — сказала я, не спуская глаз со своего документа.
— А конкретно? Мой брат — владелец персидского ресторана в Нью-Йорке.
— Я не из Нью-Йорка, а из Сан-Франциско.
Мои слова вызвали между ними краткую дискуссию, из которой я не поняла ни слова, но регистрационная карта вернулась наконец ко мне в руки.
— Когда тебе дали телефонную карточку? — спросили они.
— В среду, — ответила я.
— Это когда произошло убийство, да? Нам не повезло. Какой-то полицейский-расист ударил Хасана.
Широкая голубая занавеска, скрывающая кухню, зашевелилась, и я услышала чей-то голос.
— Я помню ее, — по-английски сказал голос.
Мужчина со шрамом, одетый в чистый белый фартук, голубые джинсы и футболку с коротким рукавом шагнул из-за занавески в кафе.
— Меня зовут Рей Симура, — представилась я. — А вы Хасан?
— Нет, меня зовут Мохсен. Вам необязательно было возвращать карточку, но в любом случае спасибо.
— Мне нужно было позвонить в полицию. Я же не знала, что они прицепятся к вам. Если бы знала... Я прошу прощения.
— А к кому еще вы могли обратиться? — проворчал Мохсен. — Там тупиковая улица, в любом случае вам пришлось бы бежать в парк.
— Простите, может, вы помните кого-нибудь, кто был там до меня?
— Конечно, — кивнул он, — но никто из них не показался мне убийцей.
— А как они выглядели? Это так много может значить, — понизив голос, сказала я, что, впрочем, не избавило меня от пристального внимания мужчин за столом.
— Вы собираетесь мне заплатить? — горько рассмеялся человек со шрамом. — Пять тысяч иен, которые я зарабатываю тем, что мою кофейные чашки двенадцать часов в день?
— Я не хотела оскорбить вас...
— Не важно. Я не имею никакого отношения к этому делу, — сердито сказал Мохсен.
— Мой друг попал в беду. Чтобы спасти его, мне надо знать, кого вы видели.
— Ну, я видел пожилого мужчину живущего по соседству, — поколебавшись, сказал Мохсен. — Я знаю его, поскольку он плюнул в мою сторону. Видел троих детей в школьной форме. Видел японку. Она выглядела довольно странно: на ней было светлое кимоно, а прическа была старомодная, как будто она выступает где-то в театре или музыкальной группе.
