конфискацию оружия, я обратил внимание на то, что свет постепенно тускнел. Если у подлодки был реактор, то его больше нет. А если это были аккумуляторы, то их медленно затапливало. Скоро свет погаснет совсем. Подозвав Дину, сидевшую прислонясь к стене, я протянул ей два бластера и вполголоса произнес:
— Если это нас так торпедировали, скоро здесь будут десантники… Мы можем попытаться угнать какой-нибудь из их кораблей… Правда, шансы против нас. Твое мнение?
Она задумалась и произнесла неуверенно:
— Подожди. Кажется, все еще лучше. Эти десантные аппараты, они должны комплектоваться не только обычными двигателями, но и еще системой телепортации… Я, правда, не уверена, что ими оснащены именно те корабли, что у повстанцев…
Она помотала головой:
— Голова как в тумане. Не могу сосредоточиться.
— Я не лучше. Иди сходи за Эвелин, а я пока найду проводника, из местных. Без него мы далеко в таком состоянии не уйдем.
Она повернулась и с видимым трудом побрела к космолету. Палуба замерла под ощутимым углом, и если бы космолет не был зафиксирован сетками, он бы неминуемо съехал вниз. Проводив ее кошачью спинку взглядом, я занялся проводником. Ткнув пальцем в ближайшую ко мне фигуру, я произнес:
— Эй ты… Вставай.
Он приподнялся.
— Ты знаешь, где находится ближайший стыковочный узел для других подводных аппаратов?
Чуть подумав, он медленно ответил:
— Да… Знаю…
— Хорошо. Веди нас к нему.
Он повернулся и стал карабкаться к люку. Небось его мозг еще не сбросил путы этой химической дряни из баллона, и поэтому он не удивился требованию указать путь к точке, где наверняка высадился вражеский десант. Я направился за ним. Из люка космолета спрыгнули две фигурки и, догнав, поравнялись со мной. Эвелин быстро спросила:
— Куда мы идем?
— К десантному аппарату повстанцев… Я смотрю, на тебя эта химдрянь почти не подействовала…
Эви усмехнулась:
— У меня иммунитет к «тормозину». Весьма, кстати, редкая штука… Собственно, поэтому мне и предложили работу в контрразведке…
Я не стал уточнять, что именно считалось более редкой штукой: пресловутый «тормозин» или иммунитет. Мы подошли к люку, и, покрутив штурвал аварийного привода механизмов, я открыл люк. Пропустив того парня вперед, мы пошли следом. Коридор с голыми металлическими стенами был тускло освещен и безлюден. Под потолком тянулись кабели в медной оплетке, трубы с кодовыми номерами и рельсы погрузчиков. Через каждые десять метров в стенах были прорезаны двери. Впрочем, все закрытые.
Эвелин вполголоса продолжала рассказывать свою печальную историю:
— Контрразведчица из меня получилась плохая, и меня перевели в отдел безопасности Министерства космоса. Там мне иногда давали мелкие поручения, где я не могла ничего особого натворить… Так же и это задание. Ничего особенного, просто помочь вам с Криссом в меру сил и возможностей. Естественно, не афишируя мой отдел…
Издалека донесся звук выстрела, и она замолчала. Я вытащил бластер и теперь нес его в руке. А парень впереди шел себе как ни в чем не бывало. Видать, у него иммунитета уж точно не было. Проход разделился, и мы пошли направо. Потом миновали пару раскрытых аварийных перегородок и наконец добрались до массивного приоткрытого люка в стене, из-за которого пробивалась полоска света. Наш проводник направился к нему. Я хотел было остановиться и сначала проверить, что за ним, но он не дал мне этого сделать. Без всяких эмоций парень просто распахнул люк и шагнул внутрь. Мы удивленно захлопали глазами. Открывшаяся картина (выполненная в абстрактном стиле «малого космического побоища») выглядела немного сюрреалистично. За люком обнаружился шлюзовой отсек, освещенный четырьмя тусклыми аварийными лампочками по углам. Боковые стены были увешаны различным мелким оборудованием, а всю противоположную стену занимал массивный створ с громадным цилиндром гидравлического привода. В настоящий момент он был открыт и около него расположилась небольшая, но весьма живописная группа повстанцев-десантников. Все они сидели или лежали в разных позах, вяло сжимая штурмовые винтовки. Никто из них никак не среагировал на наше появление. Справа и слева от того люка, через который мы сюда попали, располагались, прислонившись к стене, несколько офицеров корабля. Выглядели они так, будто их сильно огрели по голове и после этого нежно прислонили к стене. Похоже, что, когда отключилась вентиляция, именно сюда попал «тормозин» из ангара. В отсеке стояла едва заметная дымка, войдя в которую, я ощутил, что мои мысли расплываются… С превеликим трудом я заставил себя идти дальше.
На полпути к люку я заметил, как один из десантников поднял голову и взглянул на меня. На его лице появилось нечто вроде удивления и он начал поднимать винтовку. Я тупо следил за ним, никак не пытаясь его остановить. Десантник прижал винтовку к плечу, прицелился… Но не в меня, а куда-то вбок! И потянул спусковой крючок. Штурмовая винтовка была одним из немногих видов ручного стрелкового оружия, использующего не энергетические, а дорогостоящие и сравнительно громоздкие кинетические (огнестрельные) боеприпасы. К тому же точность огня практически всегда оставляла желать лучшего. На большинстве планет гражданским лицам вообще запрещалось владеть любым огнестрельным оружием. В армии, напротив, его довольно широко применяли. Луч лазера можно рассеять или хотя бы ослабить, а вот кусочек металла так легко не остановить… Реакция десантника была замедленной, а винтовка стояла как раз в режиме стрельбы очередью. Потянув за спусковой крючок и не убрав пальца, он вызвал к жизни маленький вулкан. Отсек наполнился грохотом и визжащерикошетирующими пулями. Самого десантника отдачей развернуло и опрокинуло на спину, при этом его палец наконец соскользнул со спуска. Пулями меня не задело, но их пролет в непосредственной близости вызвал прилив адреналина, а ударивший в ноздри резкий запах пороховых газов заставил резко прыгнуть вперед, к распахнутому отводу. Похоже, сонному царству пришел конец. Вокруг засвистели пули и замерцали трассы лазерных лучей. Послышались крики и чей-то стон. Каждый считал своим долгом выстрелить, причем необязательно в кого-нибудь. Из-за неразберихи десантники не попытались меня пристрелить или остановить как-нибудь иначе. Наоборот, при моем прыжке они отшатнулись в стороны, тем самым позволив мне беспрепятственно достичь створа. Я прижался к холодной металлической стене, пытаясь отдышаться. За мной через створ вихрем пролетела Дина, придерживающая бледную Эвелин. Та прижимала руку к окровавленному боку. У меня промелькнула запоздалая мысль об оставленных в Индахо фуллериновых спецкостюмах. Ох как бы они сейчас пригодились! Дина, не теряя времени, пробежалась пальцами свободной руки по небольшому пульту, вделанному в стену, и створ с лязгом захлопнулся, отрезав шум перестрелки. Я, все еще тяжело дыша, спросил Дину:
— Эвелин сильно ранили?
Дина покачала головой:
— Я не знаю… Ее зацепило одной из пуль того придурка.
— А кстати, ты не заметила, в кого он стрелял?
Она мрачно улыбнулась:
— Я не могу сказать точно, у меня тогда была одна мысль: как бы добраться до выхода и не упасть… Но, по-моему, он целился в Эвелин. У нее просто какой-то дар вызывать к себе антипатию…
Эвелин попробовала улыбнуться, но у нее получилось лишь судорожно дернуть уголками губ. Я озабоченно посмотрел на нее:
— Держись, Эви… Нам осталось немного.
И вновь я заговорил с Диной:
— Поправь меня, если я не прав. Итак, мы сейчас во внешнем шлюзе одного из стыковочных узлов. Этих десантников за стенкой человек десять… Как раз столько их и должен вмещать один десантный аппарат…
Дина кивнула. Приободрившись, я продолжил:
