Я стараюсь сделать краски яркими, — пробормотала она.
В самом деле, — сказал Кавалер, — краски выцвели.
Я представляю себе людей, — продолжала гадалка. — Я их знаю. Они начинают двигаться. Я слежу за их движениями, вижу, как ветер треплет одежды. Я слышу взмахи лошадиных хвостов.
Она открыла глаза и запрокинула голову. Я чувствую запах травы, слышу лесных птиц, журчание воды и звук шагов.
Это же только картинки, — перебил Кавалер и удивился собственному нетерпению: по отношению к Эфросинье? Или к картинкам?
Она сложила колоду и протянула ему, чтобы он выбрал карту.
А разве не полагается раскладывать их на столе?
Эфросинья делает это так, мой господин.
Он вытащил карту и отдал гадалке.
Ах, — воскликнула она, — его превосходительство выбрал самого себя.
Кавалер, улыбаясь: — И что же говорит обо мне эта карта?
Она посмотрела на карту, нерешительно помолчала, а потом завела певучим голосом: — Карта говорит, что вы… покровитель наук и искусств… умеете направлять реки фортуны в нужные вам русла… стремитесь к власти… предпочитаете действовать за сценой… неохотно доверяете людям… Я могу продолжить, — она подняла глаза, — но скажите Эфросинье, мой господин, права ли она?
Вы говорите это потому, что знаете, кто я такой.
Мой господин, таково значение этой карты. Я ничего не придумываю.
А я пока что не узнал ничего нового. Дайте взглянуть.
На карте, которую она протянула ему, зажав указательным и средним пальцами, грубо нарисован мужчина в элегантных одеждах, с большой чашей или вазой в правой руке. Левая рука небрежно покоится на подлокотнике трона. Нет.
Но это
Она переворачивает колоду и расстилает ее перед ним на шелковом платке, чтобы показать, что все карты разные и из семидесяти восьми он мог выбрать любую. А выбрал именно эту.
Хорошо. Давайте следующую.
Эфросинья снова перемешала колоду и протянула ему. На этот раз, прежде чем отдать, он сам посмотрел на карту, которую выбрал. Женщина с большой чашей или вазой в левой руке, в длинном развевающемся платье, на троне более скромных размеров.
Гадалка кивнула. Это супруга его превосходительства.
Почему? — раздраженно спросил он.
Королева Кубков — чрезвычайно одаренная личность, сказала Эфросинья. Она очень нежная… романтичная… в ней чувствуется нечто нездешнее… она очень восприимчива… обладает внутренней красотой, которая не нуждается в поддержке… и у нее нет ни одного…
Довольно, — оборвал Кавалер.
Правильно ли я описала супругу его превосходительства?
Вы дали такое описание, под которое желала бы подходить любая женщина.
Возможно. Но не всякая подходит. Скажите Эфросинье, права ли она.
Сходство есть, — неохотно процедил Кавалер.
Готов ли его превосходительство вытащить еще одну карту?
Почему бы и нет, — подумал Кавалер, — следующая карта уж точно не может относиться к моей семье. — И выбрал карту.
Ах…
Что?
Энергичный… приятный… носитель новых идей и возможностей… артистичный и утонченный… часто скучает, нуждается в постоянной стимуляции… человек строгих принципов, но легко увлекающийся… Это Рыцарь Кубков!
Эфросинья какое-то мгновение изучает карту. Мой господин, это человек, способный на большое двуличие.
Она смотрит на Кавалера.
Его превосходительство узнал человека, которого я описала, я вижу по лицу. Они в близком родстве. Это не сын. Не брат. Может быть…
Дайте посмотреть, — говорит Кавалер.
На карте изображен Чарльз — молодой человек на коне, с непокрытой головой, с длинными, рассыпанными по плечам волосами, в простой тунике и коротком плаще. Вазу или чашу он держит перед собой в руках, точно протягивая ее кому-то. Кавалер вернул карту Эфросинье.
Не представляю, кто это может быть, — сказал он.
Она ответила загадочным взглядом. Не желает ли его превосходительство попробовать еще раз? Вы не верите Эфросинье. А карты не лгут. Смотрите, сейчас я их хорошенько перемешаю.
Еще одна карта, еще один молодой человек.
Но это поразительно! — вскричала Эфросинья. — Никогда за все время, что я гадаю по картам, никто не вынимал четыре связанные между собой карты подряд.
На сей раз молодой человек идет по дороге, внимательно глядя в сосуд, который несет в левой руке и поддерживает ладонью правой. Чаша прикрыта полой плаща будто для того, чтобы спрятать содержимое. Молодой человек одет в короткую тунику, открывающую бедра и выпуклость гениталий.
Паж Кубков, — сурово изрекла гадалка, — поэтический юноша, склонный к… размышлениям и ученым занятиям… большой ценитель прекрасного, но, кажется… не обладающий достаточными способностями, чтобы самому заниматься искусством… еще какой-то младший родственник… точно не вижу, но, по-моему, он является другом вашей жены… которая вскоре…
Кавалер нетерпеливо отмахнулся. Покажите что-нибудь еще, — сказал он. — Меня интересуют все ваши трюки.
Еще одну карту, мой господин.
Только одну. Демонстративно вздохнув, он протянул руку за картой, последней.
Ах, вот это для меня! — воскликнула Эфросинья. — Но также и для вас. Какая удача!
Надеюсь, не очередной представитель семейства Ваз.
Она, улыбаясь, покачала головой и показала карту.
Не узнает ли его превосходительство этого светловолосого юношу с кожаным мешком цвета индиго через плечо и сачком для бабочек?
Кавалер молчит.
Его превосходительство не видит, как юноша оступается и падает в пропасть?
Пропасть?
Но это не страшно, — продолжает она, — ведь он бессмертен.
Ничего не понимаю! Кто это такой?
Дурак.
Что еще за дурак? — кричит Кавалер, вспыхнув. Из угла выходит одноглазый мальчишка.
Мой сын.
Снова у Эфросиньи.
Она сказала, что может ввести его в транс, хоть и не уверена, что ему это понравится. Его превосходительство желает видеть только то, что и так видит.
Ее приходится уговаривать. Но вот все свечи, кроме жертвенной, загашены. Юный Пумо принес напиток. Кавалер откинулся на спинку кресла.
Я ничего не вижу, — сказал он.
Закройте глаза, мой господин.
Он поплыл куда-то. Позволил апатии, кроющейся под его энергией, взять верх. Раскрыл, как разводной мост, свои убеждения, чтобы пропустить огромный корабль ясновидения.
