прекратились. Однако почему мы так быстро расстались, сейчас не могу вспомнить. Он познакомил меня с Фунакоси.
Фунакоси[32]. Я часто встречался с ним. Наши отношения продолжались до самого моего отъезда из Китая. Перед этим я познакомил его с моим преемником Паулем, и он затем работал с ним. Мои отношения с Фунакоси с самого начала не были такими тесными, как с Одзаки. Кроме того, он не давал столько информации, как Одзаки.
Пояснения относительно Кито. Он не был членом моей группы и не работал со мной – это я твердо заявляю. Я несколько раз слышал о нем от Смедли и Одзаки, но между нами совершенно не было личных отношений. Хотя я помню о других членах группы, о нем совершенно не помню. По моим предположениям, Смедли имела с Кито прямые или косвенные контакты, и не от нее ли, думается, он узнал о моем желании заполучить японца, которому можно было бы доверять. Если бы Фунакоси был членом моей группы, то мне не было бы нужды просить Смедли познакомить меня с Одзаки. Как я уже писал выше, я познакомился с Одзаки через Смедли и уверяю, что не было никого другого, кто мог бы меня с ним познакомить. И не только это. Если бы Кито был членом моей группы, я бы наверное не стремился познакомиться с Одзаки. Дело в том, что я хотел иметь только одного способного и знающего сотрудника из японцев и никак не собирался создавать большую группу в пять или шесть человек. Кроме того, мне было запрещено Москвой брать в партнеры известных людей, вроде Кито. Если бы я знал, что Одзаки имеет тесные связи с Коммунистической партией Китая, несомненно, я колебался бы, поддерживать ли с ним столь тесные взаимоотношения. И, может быть, оставил бы мысль о дальнейшем использовании Одзаки.
ОТНОШЕНИЯ С КПК
Из Москвы мне было дано указание не иметь прямых контактов с КПК, кроме того, мне и не ставилось задач, которые требовали бы этих контактов. Я собирал информацию о КПК и направлял ее в Москву, но эта информация поступала только время от времени и совершенно открытыми способами. Иногда такого рода информацию добывали Смедли и примыкавшие к нашей группе китайцы. С тех пор, как прекратились мои отношения с Коминтерном и я стал работать на Советскую коммунистическую партию и четвертое управление РККА, мне было запрещено поддерживать связи с другими компартиями – я это здесь снова утверждаю. Москва непрерывно обращала внимание на недопустимость контактов с другими компартиями, особенно в моей ситуации. Для сбора информации о КПК имелась специальная группа Коминтерна, а кроме того, о Китайской Красной армии иногда информировала еще одна группа. В мою компетенцию не входили доклады по подобным проблемам, и у нашей группы не было полномочий участвовать в функциях КПК. Исходя из моего опыта в Скандинавских странах и Англии, я считал, что разведработа должна быть отделена от партии в каждой стране, и это мнение я сообщил московским инстанциям. Я покинул Коминтерн, чтобы профессионально заниматься разведработой. И не было никаких причин именно в Шанхае игнорировать указания Москвы или мой собственный опыт. После того как я стал работать в Японии, я еще более строго, чем в Китае, придерживался этой точки зрения. Более того, я получил указание из Москвы не устанавливать связей с Японской коммунистической партией.
МОИ ОБЯЗАННОСТИ В КИТАЕ
Мои обязанности в Китае можно разделить на две группы. Первая – задачи, поставленные мне перед отъездом из Москвы; вторая – новые задачи, которые появились в связи с изменением обстановки на Дальнем Востоке, то, что я сам выдвигал и изучал.
Мои обязанности, определенные в Москве, состояли в следующем:
1) анализ деятельности постепенно усиливавшегося Нанкинского правительства[33] в социально-политической области;
2) изучение военной мощи Нанкинского правительства;
3) анализ деятельности различных группировок в Китае в социально-политической области, а также их военной мощи;
4) изучение внутренней и социальной политики Нанкинского правительства;
5) изучение внешней политики Нанкинского правительства в отношении всех стран, особенно Японии и СССР;
6) изучение политики Америки, Англии и Японии в отношении Нанкинского правительства и других групп и течений в Китае;
7) изучение вооруженных сил других стран в Китае;
8) изучение проблем экстерриториальности и сеттльментов;
9) изучение проблем развития сельского хозяйства и промышленности Китая, положения рабочих и крестьян.
Все это – мои обязанности, определенные Москвой. Вместе с тем я сам, по молчаливому согласию московских инстанций, выдвинул следующие проблемы и следил за изменениями обстановки на Дальнем Востоке:
1) наблюдение за новой экономической активностью Германии (особенно в связи со все большим разрастанием группы немецких военных советников);
2) наблюдение за усилением позиции США в Китае (особенно в связи с новыми американскими капиталовложениями в Шанхае);
3) новая японская политика в Маньчжурии и ее влияние на Советский Союз:
4) пристальное наблюдение за намерениями Японии в ходе Шанхайского инцидента и дислокацией японских войск;
5) наблюдение за ухудшением отношений между Нанкинским правительством и Японией.
Новая политика Японии по отношению к Китаю глубоко заинтересовала меня, и я стал интересоваться японскими проблемами в целом. Находясь в Китае, я не мог глубоко изучить корни этих проблем, но тем не менее их проработка в Китае очень пригодилась потом во время работы в Японии. Центр в Москве одобрил данную сферу научных интересов и выразил удовлетворение по этому поводу.
ПОЯСНЕНИЯ ПО ПОВОДУ МОИХ ОБЯЗАННОСТЕЙ В КИТАЕ
Попробую дать пояснения относительно двух видов моей разведработы в Китае. Первый – предписанный Москвой, второй – проблемы для изучения, выбранные мной.
Анализ деятельности Нанкинского правительства в социально-политической области. Имелось много проблем, о которых нам хотелось достоверно знать в ходе разведработы, в том числе – какие классы твердо поддерживают Нанкинское правительство, какова действительная природа изменений социальной базы правительства. В то время отношение народных масс – рабочих и крестьян – к Нанкинскому правительству было пассивным или отрицательным. В противоположность этому Шанхайские банкиры, финансовые круги Чжэцзяна, крупные землевладельцы, гангстеры, торговцы наркотиками и другие представители крупного бизнеса симпатизировали правительству. Мнение интеллигенции было различным, были и такие ее представители, которые становились чиновниками расширяющейся правительственной бюрократической системы. Я должен был, изучив все эти проблемы, информировать Москву. Сам собирал надежную информацию, беседуя, главным образом, с членами моей группы, поддерживая отношения с самыми различными людьми или действуя другими способами. В конце 1930 г. и примерно в июне – июле 1932 г. я направил в Москву подробные доклады и несколько раз дополнительные краткие сообщения.
