требований по разбуханию военного бюджета объявили СССР своим главным противником, для ее выполнения необходимо было добывать секретную военную информацию, охватывающую очень широкий круг вопросов. В соответствии с этим моя разведывательная деятельность не ограничивалась только вопросами наращивания японских вооруженных сил в Манчжоу-Го[42]. Интерес представляли также различные мероприятия, указывающие на планы войны против СССР, и особенно проблемы реорганизации сухопутных войск. Нечего и говорить, что важной частью нашей работы было пристально следить за механизацией и моторизацией японской армии. Общим сюрпризом стали реализация программы значительного роста японских вооруженных сил и их широкая реорганизация, причем считалось, что целью этих изменений был не только Китай, но и СССР. Военная мощь возросла втрое, количество дивизий почти сравнялось с количеством советских, после событий на Халхин-Голе стала быстро развиваться механизация. Это стремительное развитие вместе с публичными заявлениями многих военных лидеров наводило на мысль, что целью приготовлений является СССР, почему и представляло для меня большой интерес. Конечно, я не мог из Японии непрерывно следить за военными приготовлениями в Маньчжурии, поэтому мои наблюдения носили не более, чем случайный характер. Но тем не менее я уделял внимание этой проблеме, поскольку не имел возможности судить, была ли создана в Маньчжурии наша секретная организация и занималась ли она непосредственно данными вопросами. Я обязан был постоянно следить также за японскими войсками в Китае, потому что из его оккупированных районов японская армия имела возможность быстро выдвинуться к советским границам.
3. Скрупулезно изучать японо-германские отношения, которые, как считалось, после прихода Гитлера к власти неизбежно станут более тесными.
Конечно, в середине 1933-го и летом 1935 года было еще слишком рано предсказывать, до какого уровня дойдут в своем развитии постепенно улучшавшиеся японо-германские связи. Однако Москва была уверена, что между этими двумя странами произойдет сближение, к тому же направленное, главным образом, против СССР. В Советском Союзе настолько сильны были подозрения, что внешняя политика Японии и Германии нацелена против СССР, что для Москвы оказалось полной неожиданностью, когда в 1941 году Япония осуществила «большой поворот» в своей государственной жизни и развернула военные действия против Америки и Англии.
Эта особая задача была определена для меня как одна из основных, так как в московском центре, исходя из характера моей работы в Китае, полагали, что я наверняка смогу установить тесные контакты в высших германских кругах в Японии. Конечно, основным объектом, через который можно было бы детально раскрыть эту проблему, было германское посольство, и предполагалось, что я найду там надежный канал получения информации.
4. Непрерывно добывать сведения о японской политике в отношении Китая. Эту задачу можно рассматривать как продолжение моей разведывательной и аналитической деятельности, которую я проводил в Китае. В то время, когда эта задача ставилась мне, никто даже подумать не мог, насколько масштабной она станет летом 1937 года. В Москве лишь полагали, что, если знать японскую политику в отношении Китая, то в определенной степени можно судить о намерениях Японии относительно СССР и, даже более того, делать выводы о будущих отношениях Японии с другими странами.
5. Внимательно следить за политикой Японии по отношению к Великобритании и Америке. Эта задача была особенно важной, потому что до начала японо-китайского конфликта в Москве верили в возможность поворота Японии против СССР при поддержке Великобритании и Америки. В Москве полагали, что идея о совместной войне всех великих держав против СССР была не из тех, от которых так легко можно отказаться.
6. Постоянно следить за ролью военных в определении внешнеполитического курса Японии, уделяя пристальное внимание тем тенденциям в армии, которые влияют на внутреннюю политику, особенно деятельности группы молодых офицеров, и, наконец, внимательно следить за общим курсом внутренней политики во всех политических сферах.
Москва поставила эту задачу в связи с тем, что была достаточно осведомлена о решающей роли, которую играют японские военные во всех областях японской политики, и особенно в иностранных делах. Советские власти хорошо знали, как резко возросло влияние армии после 1931 года. Поэтому они не могли не проявить интереса к тому, будет ли и в дальнейшем расти влияние военных на японских политических лидеров. Этот вопрос действительно имел важное значение для Москвы, так как в течение нескольких десятилетий японские военные лидеры считали царскую Россию, а затем СССР единственным своим реальным противником. В 1933 году никто не думал, что в будущем возрастет политическое влияние японского военно-морского флота и что необходимое для военной экономики сырье (нефть, резина, металлы) будет приобретаться на юге. Поэтому для Москвы было естественным предполагать, что если влияние армии, обладавшей решающей силой, будет продолжать расти, оно будет направлено против Советского Союза. Следовательно, и эта частная задача была очень важной.
7. Непрерывно добывать информацию о японской тяжелой промышленности, уделяя особое внимание проблемам развития военной экономики. Возможности японской армии эффективно реализовать свою мощь в большой степени определялись уровнем развития тяжелой промышленности, поэтому естественно, что Москва проявляла интерес к этой проблеме. К тому же до 1931 года Япония главные силы направляла на развитие легкой промышленности – основу экономики мирного времени. СССР сам на практике испытал трудности переориентации с легкой промышленности на тяжелую, поэтому опыт решения этих проблем Японией также представлял большой интерес для Москвы.
В эту задачу входило и отслеживание развития экономики Манчжоу-Го, особенно его тяжелой промышленности, однако из Токио не было возможности непрерывно следить за этой проблемой. Поэтому мне удалось только два-три раза собрать информацию по этим вопросам.
Важнейшие задачи, которые возникали в связи с различными политическими событиями, перечислены ниже (я буду излагать их в хронологическом порядке).
1. Так называемый инцидент 26 февраля, случившийся в 1936 г., и его влияние на внутриполитическую ситуацию. Этот случай подпадает в разряд задач, поставленных Москвой и изложенных в пункте (6) предыдущего раздела. Однако значение «Инцидента 26 февраля» было настолько велико, что изучение как самого события, так и его влияния на внутреннюю политику следует рассматривать как специальную проблему. В течение довольно длительного времени, предшествующего 26 февраля, напряженность во внутренней обстановке все более нарастала, но «взрыв» инцидента и особенно его своеобразное развитие явились крайне неожиданными для других государств и иностранцев. Как бы то ни было, инцидент имел типично японскую специфику, и для выяснения его причин необходимы были особо глубокие исследования. Детальное изучение инцидента и выявленных в ходе его социальной напряженности и внутреннего кризиса дало гораздо больше для понимания японской внутренней структуры, чем материалы или секретные документы по вооруженным силам. Прекрасным материалом стали также результаты масштабных исследований внутренних кризисов, возникавших при кабинетах Хироты[43], Хаяси[44] и первом кабинете Коноэ[45]. С инцидента 26 февраля фактически начался японо-китайский конфликт, что было полностью скрыто, и этот факт оказался очень полезным для понимания японской внешней политики и внутренней структуры. Поэтому естественно, что наша разведгруппа рассматривала инцидент 26 февраля как особую задачу. И Москва проявила к этому большой интерес не только с чисто военной точки зрения, но и по различным политическим и социальным причинам. Нечего говорить о том, что и в дальнейшем мы уделяли внимание вопросам разрешения и подавления этого внутреннего кризиса.
2. Японо-германский союз. Уже на самом первом совещании по так называемому Антикоминтерновскому пакту[46] стало ясно, что как германские правящие круги, так и влиятельные японские милитаристские лидеры хотят не просто политического сближения двух государств, а, насколько возможно, тесного политического и военного союза. Несомненно, что при этом главным пунктом, связывающим оба эти государства, являлся СССР, или, выражаясь точнее, их противостояние Советскому Союзу. Поэтому задача, поставленная мне Москвой по изучению японо- германских отношений, проявилась в совершенно новом свете. До меня давно доходили слухи о том, что идут секретные переговоры между послом Осимой и министром иностранных дел Риббентропом в Берлине,
