– Должен же начальник как-то выделяться, – нашелся Никита. – Между прочим, предлагаю перейти на «ты». Кажется, у вас так принято?
– С новыми людьми у нас принято переходить на «ты», когда они себя по разборке завалов зарекомендуют, – мрачно пробурчал Олег. Видно, ему здорово хотелось выпить, к тому же и повод был. Да сам «повод», по его мнению, кочевряжился.
– Боюсь, что до конца совместной работы такого случая не представится, – усмехнулся Полынов.
– Во! А чем же мы там заниматься будем? – неподдельно удивился Олег. – По степи в передвижной лаборатории кататься?
– В основном, – кивнул Полынов. – Кстати, скафандры в снаряжении имеются?
По тому, как изумленно переглянулись его сотрудники, Никита понял, что о ситуации в Каменной степи они имеют весьма смутное представление. Впрочем, и он сам о ситуации знал ненамного больше.
– Ох, ни фига себе… – выдохнул Олег.
– Скафандры будут, – заверила Леночка.
– Ну и ладненько, – спокойно констатировал Никита, не став придавать инциденту особого значения.
Он отхлебнул кофе из стаканчика и внимательно посмотрел на Мигунова.
«Свой парень» сидел тихо как мышка. Стеснительно жевал бутерброд и явно чувствовал себя неадекватно ситуации. Парень определенно страдал комплексом неполноценности, что при таких наружности и комплекции было неудивительно.
– Вы извините, я пока еще не совсем понимаю ваш сленг, – начал Полынов, чтобы переменить тему разговора и не выглядеть в глазах подчиненных совсем уж «дубовым» начальником, не видящим ничего, кроме просчетов в работе. – Володя, а что означает «вечный студент»?
Мигунов поперхнулся бутербродом и закашлялся.
– – Что, студент, попался на горячем?! – неожиданно гаркнул Олег и покровительственно постучал Володю по спине. – Ученье – свет, а неученье – круче!
– Олег! – укоризненно одернула Братчикова Леночка. – Прекрати! Володя у нас человек безотказный, – стала она объяснять Никите. – Все «дырки» им затыкают. А с такой суматошной работой, как у нас, разве успеешь диплом защитить? Вот и откладывается защита из года в год.
Чувствуя, что попал в весьма щекотливую ситуацию, Никита вновь переменил тему.
– Кто-нибудь владеет навыками патологоанатома?
Вопрос окончательно огорошил его бригаду.
– А вы думаете, мои знания в этой области могут пригодиться? – осторожно спросила Леночка.
– Хотелось, чтобы нет… – вздохнул Никита. – Но надо быть готовыми ко всему.
– Веселый разговор, однако, у нас получается, – язвительно заметил Олег.
– Мне кажется, что когда вы на эпидемию в Туркменистан вылетали, то вряд ли плясали от радости, – сухо отбрил Полынов.
– Тогда было известно, куда и зачем летим!
– Неизвестность может оказаться хуже.
Разговор принял неожиданное для Никиты направление. Хотелось с самого начала, что называется, влиться в коллектив, а получился менторский начальственный монолог. К тому же сплошь банальный. Вот и не верь, что благими намерениями вымощена дорога в ад…
К счастью, тягостную беседу прервал вернувшийся Беспалов.
– Ну как, нашли общий язык? – вихрем ворвался он в лабораторию. – Значит, так: вылет завтра из Домодедова в четыре двадцать утра. Восемнадцатый терминал, посадка по удостоверениям. Олег, чтобы в девять вечера машина экспресс-лаборатории была на спецконтроле.
«А почему из Домодедова, а не из Раменского?» – чуть было не спросил Полынов, но вовремя прикусил язык. Какое ему дело, что самолет взлетел не с базового аэродрома МЧС, а с гражданского? Главное, чтобы вылетел.
Никита допил кофе и встал. Очень вовремя появился Беспалов. Неизвестно, чем бы закончился столь «приятственный» во всех отношениях разговор.
Может, своими менторскими поучениями окончательно настроил бы бригаду против себя. Если, конечно, этого уже не случилось.
– Спасибо за кофе, – поблагодарил он. – До встречи в аэропорту.
Уже у дверей он услышал, как Беспалов обескураженно поинтересовался:
– Ребята, что здесь случилось? Никак характерами не сошлись?
– Сеня, ты кого нам в начальники сосватал? – возмутился Олег.
– А что?
– Да непьющий он…
Никита невесело хмыкнул и закрыл за собой дверь.
Глава 6
Как ни странно, но последняя фраза Олега подняла у Полынова настроение. Лучше все-таки при первом знакомстве прослыть трезвенником, чем занудным «сухарем». От мнения, что ты «сухарь», – попробуй, отмойся, а изменить мнимый статус трезвенника – плевое дело.
Припомнив треп Беспалова о неразрешимой загадке лестницы в здании, Никита на обратном пути воспользовался лифтом. Ощущение, надо сказать, он испытал не из приятных – кабина дребезжала, раскачивалась, словно опускалась не в вертикальной шахте, а скользила по головоломному желобу бобслейной трассы. К счастью, все закончилось благополучно, и Никита в полном здравии был доставлен на первый этаж.
Хотя больше пользоваться лифтом не хотелось.
Но когда Полынов шагнул из прохлады здания в полуденную жару на улицу, то ощутил страстное желание до вечера кататься в утлой кабинке лифта вверх-вниз, предпочитая оставаться в прохладе, чем шляться по раскаленным улицам. Может, стоило побыстрому купить в ближайшем киоске бутылку водки и вернуться в лабораторию? Так сказать, с покаянием?
«Нет уж, – одернул себя Никита и ступил на расплывающийся под подошвами асфальт. – Нечего малодушничать и заискивать перед подчиненными, так и без того свой подмоченный имидж можно окончательно испортить. Надо быть „спокойну и выдержану“. Как говорится, умерла, так умерла, и не хрен воскрешать».
В первом же киоске Никита купил зеркальные солнцезащитные очки, нацепил их на нос, и жара вроде бы сразу спала. Элементарный обман зрения, но психологический эффект от него весьма действенный.
Настроение опять пошло вверх. Вспомнилась очаровательная микробиолог Леночка, и тотчас в голове завертелась похабная песенка: «Один халатик был на ей, а под халатиком у ей все голо-то, все голо-то, все голо…» Однако Никита мужественно наступил песне на горло. Как гадюке подколодной. Почему-то именно в таком ракурсе видеть Леночку не хотелось, хотя с некоторых пор Никита и взял для себя за правило думать о женщине только как о женщине. Иначе, если начнешь представлять ее как нечто возвышенное и неземное, – возможны варианты с непредвиденными последствиями. Как с лаборанткой Лилечкой, из-за которой все в его жизни некогда полетело вверх тормашками. Слишком серьезно он тогда отнесся к их связи, а когда она внезапно оборвалась – света белого невзвидел. Забросил науку, завербовался в спецшколу… Никита постарался побыстрее уйти от этих мыслей, но напоследок все же почему-то подумалось, что с Леночкой у него в Каменной степи все получится. И будет это красиво.
В Армянском переулке Никита купил в киоске кофе в зернах, бросил кулек в полиэтиленовый пакет, где сиротливо покоился так и не понадобившийся галстук, и, неторопливо шагая по теневой стороне улицы, вышел к Чистым прудам.
Возможно, когда-то, при Юрии Долгоруком или Иване Калите, пруды и оправдывали свое название, но с тех пор, как опричники Ивана Грозного загадили их, сбрасывая в воду трупы, никому не удалось возвратить прудам их былую «пречистость». И современные власти, одевшие берега в гранитный парапет, не смогли возродить первозданность прудов. Как была вода мутной и стоялой, такой она и осталась. Наверное, лучше было бы засыпать пруды и на их месте возвести часовенку по невинно убиенным жертвам грозненских репрессий, тем более что подобный прецедент в Москве уже случился, когда засыпали зимний плавательный бассейн. Но, похоже, ни те древние «грозненские» события, ни более близкие по времени, одноименные, но
