ощущалось, в неподвижном воздухе висела пыльная дымка. Похоже, немилосердное солнце, выпарив из степи последние крохи влаги, теперь с иезуитской жестокостью дробило ее своими лучами в пыль.
Минут сорок Вадим шел строго на юг, пока за горизонтом не скрылись здания гидрошахты. Тогда он остановился, раскрыл рюкзак и собрал «тулку». Вставив в стволы патроны, закрыл затвор и повесил ружье через плечо. Затем нацепил на пояс патронташ и подогнал лямки рюкзака, чтобы изрядно похудевший заплечный мешок плотно прилегал к спине и не мешал при выстреле. Надежды на встречу с каким-нибудь животным практически не было, но чем черт не шутит!
Закончив приготовления к охоте, Вадим внимательно осмотрелся. Степь на юге ничем не отличалась от степи на севере, востоке и западе. Даже сквозь солнцезащитные очки ее белесая поверхность отражала столько света, что резало глаза. А неподвижный раскаленный воздух был настолько плотным, что пыль, поднятая ногами Вадима, прямой полосой висела за ним до самого горизонта, напоминая собой сильно размытый инверсионный след самолета.
Вадим достал пластиковую бутылку и смочил губы.
Только смочил, но и этого оказалось достаточно, чтобы в горле перестало першить, а резь в глазах ослабла.
Плохо, конечно, что у него всего-то чуть больше литра воды – до завтрашнего вечера, как он предполагал охотиться, ее не хватит. Однако об инциденте во дворе заброшенной обогатительной фабрики он ничуть не жалел.
Еще где-то около часа Вадим шел строго на юг, внимательно осматриваясь по сторонам. И признаков живого вокруг не было. Зато досмотрелся до того, что в глазах начало рябить, а затем заплясали солнечные зайчики.
«Вот если бы эти зайчики были настоящими, настрелял бы – домой не унести…» – попытался шуткой взбодрить себя Вадим, Он ступил на неприметный пригорок, сделал шаг вперед и… И полетел в пустоту, не ощутив под ногами опоры.
Пришел он в себя на дне глубокой – метров пять – ямы, напоминавшей воронку от авиабомбы. К счастью для Вадима, падал он не отвесно, а съехал по склону на спине. Руки-ноги были целы, вот только затылок ушиб основательно. В последний момент ударился о что-то твердое. Впрочем, все здесь было твердым – окаменевшие склоны ямы ничем не отличались от поверхности степи. И если воронка действительно была следствием некогда взорвавшегося фугаса, то бросили бомбу никак не меньше тысячи лет назад. Ну там, татаро-монголы или те же гунны – с ковра-самолета, на бреющем полете…
– Ни черта себе – поохотился! – пробормотал Вадим, ощупывая голову. На месте ушиба ощутимо быстро вырастала огромная шишка.
Коробов сел и, протянув руку, поднял валявшееся рядом ружье. Сорвало с плеча при падении… К счастью, на стволе он не обнаружил даже царапины, зато на прикладе появилась хорошая вмятина.
«Надо с шишкой на затылке сверить, может, совпадут? – с издевкой подумал Вадим. – За то, что такую ямищу не заметил, не только по затылку прикладом полагается, но и промеж глаз…»
Впрочем, заметить яму было весьма затруднительно. Отвесные лучи солнца освещали ее столь тщательно, словно вылизывали – и не то что клочка тени, но и намека на нее на склонах не было. Сливалась воронка для зрения воедино с поверхностью, отсутствием теней на склонах сводя на нет пространственную перспективу. А тут еще пляшущие солнечные зайчики в глазах…
Вадим достал из кармана рюкзака бутылку и на этот раз сделал большой глоток. Теплая, противная, с химическим привкусом вода тем не менее оказала благотворное действие. Солнечные зайчики в глазах растаяли, зато шишка на голове стала пульсировать тупой болью. Сняв кепи и очки – каким образом они при падении на голове удержались? – Вадим накапал воды в ладонь и приложил ее к затылку. Нельзя сказать, что помогло, но хуже не стало.
"Не хватало еще сотрясение мозга получить, – поморщился он и опять изволил над собой поязвить:
– А чему там сотрясаться? Те, у кого мозги были, давным-давно из поселка деру дали…"
Он снова надел кепи и очки и немного посидел, приходя в себя, – все-таки лучше устраивать привал, когда есть на что спиной опереться, чем сидеть на ровной, как стол, поверхности. Однако долго расслабляться Вадим себе не позволил. Не для того в степь выбрался, чтобы здесь прохлаждаться. Тем более что «прохладиться» в яме под солнцем в зените даже негру не удалось бы.
Решительно поднявшись, Вадим забросил на плечо ружье, повернулся… И – застыл как вкопанный.
Склон, по которому он скатился в яму, разительно отличался от противоположного. Такого просто не могло быть в Каменной степи, мертвой испокон веков.
То, что увидел Вадим, представляло собой как бы рукотворную наклонную стену, аккуратно сложенную из дикого камня. Точнее – кусочек стены, некогда засыпанной землей, а затем кем-то частично раскопанной. Уж слишком яма своим видом была похожа на археологический раскоп какого-нибудь архаичного Шлимана – это сколько же веков должно было пройти, чтобы склоны раскопа окаменели?
«Значит, вот о что я головой стукнулся…» – сообразил Вадим, но от такого умозаключения легче не стало.
"А может, это и есть та самая сверхсекретная база? – ошарашенно пронеслась в голове еще более «значительная» мысль. Однако дух противоречия на сей раз возобладал:
– Конечно! Вход из дикого камня сложен, а за ним баллистические ракеты из верблюжьего кизяка в готовности номер один моей команды дожидаются. Надо только «Сезам, откройся!» сказать…"
Вадим осторожно потрогал пальцами кладку, присмотрелся. Следы цементирующего раствора между камнями отсутствовали, так что, вполне возможно, стена была очередным капризом природы. Кому, как не ему, географу, знать, что солнце и ветер еще и не такие нерукотворные замки созидают. Хотя с другой стороны – порода-то сланцевая, нигде вокруг подобной нет. Но и это опять ни о чем не говорит – может, потому в других местах и ям подобных нет, поскольку этот сланец только здесь находится.
Он еще раз провел по сланцевой кладке рукой, словно пытаясь по методу экстрасенсов определить, прикасалась ли когда-нибудь к стене рука человека.
Не определил. Либо много веков минуло, либо экстрасенс он хреновый.
Вадим досадливо передернул плечами и тут вдруг увидел пробивающиеся в нескольких местах из рукотворно-нерукотворной кладки чахлые кустики травы.
Охотник мгновенно возобладал над археологом и географом в душе Коробова. Какие, к черту, тайны истории, когда жрать хочется!
Ориентируясь исключительно на чисто охотничий инстинкт, он внимательно осмотрел каждый кустик, потрогал, размял пару травинок между пальцами, даже понюхал. Разве что на зуб не попробовал.
Трава была живой. Мало того, как показалось Вадиму, один из кустиков кто-то недавно глодал. Чего только не подскажет надежда возбужденному сознанию… В эту минуту все клады мира, в том числе и за этой сланцевой кладкой, готов был отдать Коробов за тощего зайца.
Чуть ли не стрелой взлетел он по неизвестно кем сложенной стене – и опять чуть не сорвался вниз, отпрянув от края воронки и прячась за ним, как за бруствером окопа.
Метрах в двадцати боком к Вадиму стоял сайгак.
Стоял неподвижно, отвернув голову в противоположную от ямы сторону.
Медленно, не спеша, стараясь унять дрожь в пальцах, Коробов снял с плеча ружье. И мысли у него не возникло, что придется стрелять в заповедное животное, даже наоборот – досада появилась, что патроны в стволах с заячьей дробью. Заменить бы их на патроны с картечью, да некогда. Сайгак ждать не будет…
Осторожно высунувшись из-за края воронки, Вадим стал целиться сайгаку под лопатку. С такого расстояния, если попадет, и заячья дробь может уложить сайгака на месте. Тем более что целиться из ямы было очень удобно – кроссовки надежно зацепились носками за каменную кладку, локти твердо упирались в естественный бруствер. Как в тире.
И тут неизвестно почему в голову пришел эпизод из «Угрюм-реки» Шишкова, когда Ибрагим последним патроном целился в лося. И настолько навязчиво эпизод крутился в голове, что мешал сосредоточиться на выстреле. Лишний раз Вадим убедился, как плохо в теперешнем мире быть эрудированным.
Сайгак наконец лениво повернул голову, и Вадим выстрелил. Дуплетом, чтоб наверняка. И все же на доли секунды опоздал – сайгак прыгнул. Будто кто красной краской плюнул ему в круп – настолько кучно дробь попала в правую заднюю ляжку. Животное швырнуло наземь, но оно тут же вскочило и галопом
