– Но как вы их углядели, сениор капитан? – спрашивает ворэнт. Для Свечникова это, видать, самая главная проблема в нашей лишенной забот и треволнений прогулке по Виндхайму.
– Правительственная тайна. Но я вам тонко намекну, так и быть. Моя обычная с виду офицерская экоброня – экспериментальный образец нового поколения полевой экипировки. Стоит она, как целый штурмовой танк. Зато и может многое. Так что если я на ваших глазах превращусь в облако радиоактивного газа – не удивляйтесь. Экспериментальные образцы всегда немножко барахлят.
Вальдо шутит. Значит, Вальдо доволен. Не делая паузы, он продолжает:
– Взвод, внимание!..
Но его перебивает Свечников:
– Оглянитесь, сениор капитан.
Все мы начинаем оглядываться, не только сениор капитан. И понимаем. Что.
Стрекошвейка стреляла вслепую и все равно не промахнулась. Рядовой второго класса Джо Топак погиб при выполнении кое-какого задания в кое-каком секторе Пространства.
На наших часах запущен отдельный таймер – время пребывания в зоне боевых действий. Мы находимся на поверхности Виндхайма девятнадцать минут. Как-то не верится.
Майянцы, в свою очередь, по данным «Юнгера», приземлились двадцать шесть минут назад. Всего-то!
Забранный бронепластиковым переплетом бублик диспетчерской. Сюда нас забросил вполне исправный скоростной лифт, прилепившийся между внешней обшивкой башни и внутренним монолитом собственно технологического блока.
Кизи Кен Аман шипит проклятия и, кажется, плачет. Здесь, внутри, мы нашли его продырявленных соотечественников. Много, человек сорок. Больше половины – женщины, очень красивые, хоть и мертвые. Длинные каштановые волосы одной покрыты инеем, а лицо спокойное и внимательное – ни дать ни взять Спящая Красавица.
В ясную погоду вид отсюда, наверное, захватывающий. Сейчас нам мешает дымка. Правда, здесь, на высоте полутора километров, воздух чище. Это позволяет разглядеть смутные очертания больших гор. В стороне от них, за заливом местного моря-океана, находится южный полюс климатизации.
Но и залив, и даже низину вокруг компрессора дымка скрадывает полностью. Не видно и того места, на котором мы приняли бой со стрекошвейками.
Занимаем круговую оборону.
Выносные средства наблюдения – микрокамеры, пару розеточек компактных радаров-пеленгаторов – аккуратно вывешиваем на втором технологическом балконе. Маскируемся. Где можно – выставляем пленочные экраны.
Лесь-Николай Гайдамака и Беата Даль тоже с нами. Вальдо изменил план операции, и пилотируемый человеком планетолет нам стал вроде как не нужен.
Башня компрессора навела нашего босса на одну здравую мысль. Признаю: свой мандат Консула Вальдо получил не за красивые глаза.
Планетолет на всякий случай притоплен между первым и вторым глиняными валами.
Вальдо снизошел до объяснений: во время выработки конвертируемых веществ в районе компрессора градиент гравитационного поля пляшет джигу. Эти глиняные валы-волны – результат приливного воздействия компрессора.
Весело тут ребята время проводили, природу-мать во все дыры… Извиняюсь.
Вальдо подходит к консоли контроля технологических процессов и подключает свой милитум к инфосистеме компрессора. Из небольшого, неприметного обтекателя на его правом предплечье выдвигается антенна чудной конструкции: ажурная двойная спираль, насаженная на телескопический штырь. Капитан созерцает что-то на экране консоли.
Подходить неудобно, да и боязно: больно наш Вальдо борзой стал. Может и пристрелить, если сунешь свой нос куда не просят.
Мы переминаемся в сторонке. Наблюдаем за местностью, выражаясь казенным языком. На самом деле – молимся, маемся, нервничаем.
– Гроза идет, – говорит Карлскрона.
– Скорость? – спрашивает Свечников.
– Километров сто – сто двадцать. Фронт пройдет здесь примерно минут через десять.
В этот момент Вальдо приказывает:
– Все ко мне! Рахими и Карлскрона – на месте, продолжают наблюдение.
Мы подходим.
На экране… О, это не так просто… Это совсем непросто – сказать, что же мы увидели.
Картинок не одна, а целых девять. Экран разбит на прямоугольники, в каждом из них – трансляция с отдельной камеры. Три камеры вынуждены работать в инфракрасном режиме, остальные – в обычном оптическом.
Ага, ясно. Трансляцию ведут контрольные камеры, установленные на борту высадочного катера.
Четыре наружных дают картинку южного полюса климатизации. Пять других – сканируют внутренности катера: пилотскую кабину, пассажирскую и грузовые палубы.
В полюсе климатизации творится такая чертовщина, что только одна камера способна принять нечто внятное в оптическом диапазоне. Остальные автоматически перешли в инфракрасный режим. В оптике не видно ни зги, мешает какая-то дрянь. Пыль или дым, это ясно. Но какого именно сорта – не понять.
Первое, что бросается мне в глаза, – улыбающееся лицо Вока. Вот уж не чаял когда-либо вновь увидеть Хозяина Намерений! Тем более улыбающимся.
– Битва последних дней произойдет здесь и сейчас. Пси-мастер кровернов в данный момент находится на борту высадочного катера, угнанного нашими майянскими друзьями с «Юнгера»…
Вальдо медленно, подчеркнуто четко выговаривает слова. Словно бы лекцию нам читает. О вреде табакокурения и полового разврата в условиях Пространства.
Незнакомый, чужой, принципиально
В кадре – два таких же конуса цвета оловянной бронзы, какие я видел когда-то на Глокке. Воздух над ними трясется в лихорадке – видимо, конусы раскалены. Примерно раз в секунду с их острых верхушек срывается и уходит в небеса тонкий зеленый луч…
Лекция Вальдо тем временем продолжается. Похоже, происходящее на экранах его совершенно не заботит.
– …Благодаря тому, что на вершине нашей компрессорной башни находится мощный комплекс связи, мне удалось установить контакт по закрытому шифрованному каналу с милитумом борта-один. Этим милитумом Воины Обновления пользоваться не умеют. Либо не считают нужным им пользоваться. Так или иначе, при посадке их пилоты использовали ручное управление…
Полюс климатизации расположен недалеко от моря. Видимо, на скалистом, обрывистом берегу, потому что плавного перехода суши в море не видно. Зато за конусами-лучеметами то и дело вздымаются гребни громадных волн.
Различаются также группы вполне симпатичных растений. На первый взгляд они выбились прямо из прибрежных скал, но, присмотревшись, я вижу…
Ну ничего себе! На самом деле на экране колышутся исполинские кустистые водоросли, длиннейшие стебли которых то и дело маячат на обращенном к берегу клокочущем отроге очередной волны.
А еще мористее, почти совсем уже сожранные дымкой, возвышаются циклопические колонны, соединенные хрупкими с виду перемычками. Назначение этих сооружений никоим образом из их внешнего вида не следует. Но вид этот – принципиально нечеловеческий. Ясно, кроверны наворотили…
Камера расширяет полосу захвата. Одновременно с этим детали уменьшаются, скрадываются. Зато в кадр попадают новые объекты, находящиеся справа и слева от главной оптической оси.
– …Как высокое должностное лицо я располагаю кодами доступа к любым бортовым устройствам любых летательных аппаратов Содружества. Таким образом, я могу сейчас, не сходя с места, дистанционно поднять высадочный катер в воздух. Вместе с пси-мастером, разумеется. Выдернуть его из сверхзащищенного полюса климатизации и доставить прямо сюда, к компрессору-19. Что я и намерен
