По мере того как Македония все более усиливалась и влияние царя Филиппа II возрастало, перед греческими полисами все чаще вставал вопрос об отношении к амбициозным планам македонского правителя. У греков был выбор: либо оказать упорное сопротивление любым притязаниям Филиппа на гегемонию, либо подчиниться ему, осознав собственное бессилие. Занять выжидательную позицию – значило лишь оттягивать решение проблемы. Дело осложнялось тем, что не вполне ясно было, как воспринимать Македонию: как часть греческого мира или как «варварскую» силу? Естественно, в различных греческих государствах все эти вопросы решались по-своему. Так, если полисы Фессалии добровольно признали власть Филиппа, то Фокида сражалась до последнего, а Спарта, предпочитая придерживаться нейтралитета, старалась не вмешиваться в греко-македонские конфликты до тех пор, пока они ее непосредственно не коснутся.
Однако в большинстве случаев полисы, расколотые внутренней борьбой, не могли выработать единой позиции, проявляя колебания и непоследовательность, что было, разумеется, только на руку Македонии. Так, Фивы то выступали на стороне Филиппа II, то оказывались в стане его противников. Непростая ситуация сложилась в этот период в Афинах.
Внутриполитическая борьба в демократическом афинском государстве в середине IVв. до н.э. отличалась большой напряженностью. Гражданский коллектив полиса раскололся на ряд группировок, возглавлявшихся видными политиками, многие из которых не занимали какого-либо официального положения (т. е. не избирались на посты стратегов или других магистратов первого ранга), но при этом оказывали определяющее влияние на основные события общественной жизни. Группировки то создавали коалиции, то вступали друг с другом в острую конфронтацию, что выплескивалось в острые дебаты их лидеров в народном собра нии, на заседаниях Совета пятисот или на судебных процессах, которые политические деятели организовывали против своих соперников
Зевс на троне.
Но самым важным был вопрос о македонской опасности. Виднейшие политики и их окружение, отражая интересы тех или иных слоев граждан, придерживались различных точек зрения на отношения с Македонией: одни настаивали на необходимости мобилизовать все силы и средства, чтобы дать достойный отпор Филиппу II, другие считали, что можно примириться с грандиозными замыслами царя, пусть даже ценой более или менее значительных уступок.
При этом нет серьезных оснований говорить о наличии в Афинах того времени двух организованных, сплоченных «партий» – промакедонской и антимакедонской. Политическая жизнь была не биполярной, а гораздо более сложной. Ни одна из «партийных» группировок, сложившихся в полисе, не может быть названа партией в современном смысле этого слова (не было ни устава, ни фиксированного членства, численность группировки не превышала нескольких десятков или сотен человек, да и объединялись они не на базе программных установок, а на личностной основе, вокруг конкретного политика). Каждый из афинских политических лидеров, определяя свою позицию по «македонскому вопросу», руководствовался как соображениями принципиального характера, т. е. своими представлениями о том, что является благом для афинян, так и определенными выгодами личностного плана. Случалось, что политик вдруг менял собственные взгляды, переходя из лагеря противников Филиппа II в число его сторонников, или наоборот.
Многим афинским государственным деятелям убедительными казались доводы Исократа о необходимости объединения Эллады для борьбы против «варваров» – персов. Этот выдающийся оратор и публицист, на протяжении многих десятилетий развивавший идею панэллинизма, в лице Филиппа II нашел, как ему представлялось, сильного вождя, который сможет воплотить в жизнь его теоретические построения – примирить греческие полисы и под своей эгидой повести их в великий поход на Восток.
Около 345 г. до н. э. Исократ опубликовал речь под названием «Филипп», воспринятую как призыв к македонскому царю взять в свои руки дело сплочения эллинского мира. Исократа можно назвать идеологом сторонников Македонии в Афинах (хотя оратор избегал активной политической деятельности). Что же касается реализации его теоретических установок, то ею занимался ряд авторитетных политиков – выдающийся финансист Евбул, талантливый оратор Эсхин, опытный полководец Фокион, дипломат Филократ и др.
Те афиняне, кто выступал за решительную борьбу с Македонией, клеймили сторонников идей Исократа как предателей, тайных агентов македонского царя, подкупленных им. В этих обвинениях, судя по всему, было зерно истины (известно, что Филипп II активно пользовался подкупом в своей дипломатии), однако позиция большинства политических лидеров промакедонской ориентации определялась не предательством интересов государства, а своеобразно понимаемым представлением о его благе. Всех этих очень разных людей объединяла мысль, что македонская гегемония в целом окажется полезной для Греции, в частности для Афин. Конечно, они отдавали себе отчет в том, что афинский полис, оказавшись под чужой властью, может полностью или частично утратить свою независимость, но считали это злом наименьшим из возможных.
К тому же сторонники примирительного отношения к владычеству Македонии небезосновательно полагали, что любое сопротивление бесполезно ввиду неравенства сил. Ни один полис, даже Афины, в одиночку не мог противостоять устремлениям Филиппа II. Чтобы победить его, необходимо было создать военно-политический союз, куда вошли бы наиболее крупные греческие полисы. А в IV в. до н. э., когда государства Эллады постоянно враждовали друг с другом, истощая себя в бесплодных конфликтах, оформить такой союз было практически невозможно.
Сам афинский полис был уже далеко не тот, что столетие назад, когда его воины наносили сокрушительные поражения грозному персидскому царю. Вооруженные силы государства были значительно слабее, финансовая система разлажена. Правда, Евбул, в течение ряда лет руководивший афинскими финансами, сумел серьезно укрепить их. Именно поэтому он был особенно заинтересован в сохранении достигнутых результатов. Любая война, а тем более война с сильной Македонией, нанесет ощутимый ущерб государственной казне, и Евбул стремился переориентировать экономику и политику Афин с военного на мирный путь. Это, естественно, приводило его в ряды «промакедонски» настроенных деятелей полиса.
Лидером тех слоев афинян, которые выступали за бескомпромиссную борьбу с македонским царем, был Демосфен – величайший оратор в древнегреческой истории и крупнейший политический деятель Афин IV в. до н. э. В качестве его союзников выступали вожди других группировок – Гиперйд и Лйкург, тоже прославившиеся как прекрасные ораторы.
Демосфен и его единомышленники, будучи убежденными сторонниками афинской демократии, вполне понимали, что победа Филиппа II и признание македонского владычества повлекут за собой отстранение демоса от управления государством, установление олигархии или даже тирании (время показало, что они отнюдь не ошибались). В страстных речах перед народным собранием и другими органами власти они призывали афинян
Оппоненты Демосфена старались очернить оратора-политика, заявляя, что он столь решительно выступает за войну с Македонией лишь потому, что подкуплен персидским царем, осознавшим опасность, которую начинал представлять для него Филипп II, и пытавшимся не допустить усиления Македонии. Вообще дебаты между противоборствующими сторонами отличались крайне жестким характером, зачастую выходя за рамки политической корректности. Дошедшие до нас политические речи Демосфена и Эсхина, направленные друг против друга, переполнены грубыми нападками на «противника», клеветническими обвинениями, а то и площадной бранью.
Демосфен
В борьбе группировок в афинском полисе то одной, то другой из них удавалось одержать верх, что вело к нестабильной, неоднократно изменявшейся внешнеполитической политике Афин. Победой сторонников Македонии стало заключение Филократова мира. Однако Демосфен и его единомышленники начали столь широкомасштабную кампанию против лиц, подписавших этот договор, что возглавлявший посольство Филократ вынужден был бежать из Афин. Мир между афинским полисом и Филиппом II был расторгнут.
Важным вопросом, постоянно волновавшим афинян, было расходование государственных финансов. В
