Рана вздохнула. Она ничего не могла поделать сама. Эту задачу должны были как-то решить Александр и Херд. Если бы Ране удалось каким-то образом переправить им те данные, которые она собрала, ей, может быть, и не пришлось бы больше возвращаться в это ужасное место.
Рана обследовала свое рабочее место в поисках какого-нибудь носителя информации, с помощью которого смогла бы принести собранные данные Херд, и остановила свое внимание на карточке памяти, вынутой из внутренней камеры ремонтного прибора. Схема простых ретрансляторов без труда уместилась на карточке. Рана добавила к этой схеме карту антенного поля и спецификации проволочного барьера. Затем Рана отключила компьютер и стерла все результаты своего поиска. До конца смены оставалось совсем немного времени.
Теперь она могла вернуться в теплый и безопасный сборный домик, к своему счастью.
Как только завыла сирена, возвещавшая об окончании смены, Рана встала с кресла. Все тело у нее затекло, руки дрожали, ноги подкашивались. Волнение, копившееся весь день, прокралось во все закоулки ее тела. Рана понимала, что нуждается в уверенности, которую ей дарило лекарство Херд. Как можно скорее.
Теперь она жалела о том, что весь день ничего не ела. Но ей отчаянно хотелось выполнить всю работу за одну смену и больше никогда сюда не возвращаться.
Рана успокаивала себя, воображая, как весело горит свет в домике, как там тепло. Она присоединилась к толпе других милиционеров, направлявшихся к выходу из центра. В течение долгого легисского дня люди работали в центре в шесть смен. Отчасти такой распорядок предназначался для того, чтобы к концу смены на выходе не скапливалось много народа, и все-таки в узких коридорах центра связи всегда было многолюдно, даже в мирное время. Людской поток подхватил и понес Рану, облако запахов, исходящих от усталых сотрудников, окутало ее.
Странно, до какой степени теперь ее отталкивало все человеческое. Глупая болтовня, смешение цветов и разнообразие фигур, неуклюжесть движений. Не прилагая особых усилий, Рана по-прежнему двигалась с птичьим изяществом рикса. Подражание успело каким-то образом войти в ее плоть и кровь. Ей безумно хотелось сорвать с головы парик, избавиться от этих лишних, слишком красивых волос. Рана зажмурилась и увидела четкие, чистые линии таблиц, составленных Александром, плавные контуры оружия Херд, ощутила риксский воздух. Прикусив губу, Рана пробиралась вперед по коридорам.
Скоро, скоро она вернется домой.
Чем ближе к выходу, тем медленнее двигалась толпа, сбиваясь все теснее и теснее. От обилия людских запахов у Раны начали трястись руки. Казалось, эта вонь вытеснила из воздуха весь кислород. Бессмысленные разговоры окружающих Рану людей казались ей обрывками ничего не значащих слов. Она попыталась отвлечься, уставившись на предупреждающую табличку «нюхача»:
Вздрогнув, Рана вдруг вспомнила, что «нюхач» способен обнаружить украденное оборудование.
Она помотала головой, стараясь прогнать параноидальные мысли. Карточка памяти, лежавшая у нее в кармане, была сущей мелочью. Такие карточки бесплатно прилагались к одноразовым телефонам и фотокамерам. Наверняка эта фитюлька не имела ферометки. Но вот среди других табличек нервно мечущийся взгляд Раны отыскал фразу:
Рана сглотнула подступивший к горлу ком, вспомнив о данных, занесенных ею на карточку памяти. Карта антенного поля, схема ретранслятора, спецификация ограждения. Содержание этих трех файлов не оставляло никаких сомнений в ее намерениях. До «нюхача» оставалось всего несколько метров. Рана уперлась ступнями в пол, пытаясь удержаться, не дать людскому потоку унести ее вперед.
Она нащупала в кармане карточку памяти. Та была слишком мала, чтобы уместить собственную ферометку. А вдруг такие карточки в обязательном порядке опыляли фероспреем?
Система безопасности здесь работала образцово, но все-таки — настолько ли образцово?
Отчаянные мысли вертелись в голове у Раны. В центре, переполненном народом, все выглядело жутко неорганизованно и казалось, что такую мелочь, как эта несчастная крохотная карточка, не должны бы были заметить. Но Рана помнила старые слухи о хитрющих наномашинках-разведчиках, которых имперские ищейки якобы выпускали на волю на суперсекретных базах. Эти микроскопические твари мало-помалу размножались и наносили ферометки на все подряд, с чем только контактировали, — на оборудование и людей, чтобы за ними можно было следить с центрального пункта наблюдения. В то время эта идея казалась фантастической, выглядела параноидальной байкой, выдуманной сотрудниками низшего звена.
Но теперь Рана думала о том, что такое все-таки возможно.
Толпа нетерпеливо подталкивала Хартер вперед. Один из охранников возле «нюхача» — морской пехотинец в черной имперской форме — с унылым интересом поглядывал на стоящую Рану, которую обтекал людской поток. Она дала себе приказ двигаться вперед. Но миновать «нюхача», не привлекая к себе внимания, она уже никак не могла.
Ноги упорно не желали двигаться. Она была слишком сильно напугана и измотана.
Рана вспомнила о том, как входила в вагон экспресса на пути сюда, о том, как долго медлила, боясь подняться по трапу. Забытые страхи былой Раны Хартер мстительно овладели ею.
Охранник поднялся со стула и подозрительно уставился на нее.
«Иди!» — мысленно приказала себе Рана, но стояла как вкопанная.
И тут она вдруг заметила металлический отблеск. В коридоре, за «нюхачом» сверкнула офицерская нашивка.
Это была Херд в форме полковника милиции. Она знаком подзывала Рану к себе.
Как только Рану увидела рикса, все ее страхи как рукой сняло. Она зашагала к «нюхачу» в полной уверенности, что Херд защитит ее, вернет ей счастье.
Рана Хартер вошла в зону действия «нюхача» и на миг осталась одна, освободилась от давивших на нее со всех сторон тел. Восходящие потоки воздуха унесли прочь кислые запахи людей.
А потом взвыла сирена — так громко, что синестезическое пространство Раны уподобилось огненной клетке. Пламя слепило глаза так, словно их лишили век.
Заговорщики встретились в одном из спортивных отсеков рядом с лазаретом, где царила невесомость. Сейчас сюда, естественно, никто не наведывался, поскольку при высоком ускорении пользоваться спортивными площадками было невозможно. У Хоббс заныли мышцы при одной только мысли о том, чтобы взять в руки ракетку или побросать мяч в кольцо при такой неустойчивой гравитации.
Всего конспираторов было пятеро, включая ее саму. На самом деле Хоббс ожидала, что их будет больше. Пятерых казалось слишком мало для того, чтобы затеять бунт. Наверное, недовольных больше, но Томпсон пока не раскрыл все карты. Без сомнения, какие-то козыри он припрятал.
Всех присутствующих Хоббс знала: предводитель мятежников второй стрелок Томпсон, Йен Ху — еще один молодой офицер-артиллерист, третий пилот Магус, выглядевшая печальной и напряженной, и Дарен Кинг, лейтенант-связист. Назвать происходящее бунтом нижних чинов язык не поворачивался. У всех присутствующих на погонах сияли звездочки.
Когда вошла Хоббс, все явно обрадовались. Видимо, присутствие старшего помощника, второй по значению фигуры на корабле, придавало заговору весомость.
Однако пока роль предводителя взял на себя Томпсон. Когда ведущая на теннисный корт дверь герметически закрылась, Томпсон заслонил спиной маленький иллюминатор, чтобы из коридора не был виден свет его фонарика. На взгляд Хоббс, такие предосторожности были ни к чему. При нынешнем жестком режиме высокого ускорения члены экипажа сводили свои передвижения по кораблю к минимуму. Она сомневалась и в том, что сотрудники службы безопасности очень уж внимательно наблюдали за работой подслушивающих устройств, хотя лейтенант Кинг или кто-нибудь еще из конспираторов, которых Хоббс не знала, наверняка отключили «жучки» на теннисной площадке. Безмолвный мятеж.
— На самом деле это вовсе не мятеж, — заявил Томпсон.
