и на всем театре военных действий наступили мир и тишина, из Петербурга от государыни вышел рескрипт: Екатеринославскому генерал-губернатору Василию Каховскому с приличным числом знающих чиновников, более дошлых в минералах, почвах, растительности, а также в диких и домашних скотах, немедля и на совесть обозреть всю очаковскую область в междуречьи Буга и Днестра, – указывалось в нем. – Буде в том смотрении пожелают иметь участие молдавские бояре, чтоб навеки поселится в российских пределах, – в том препятствий им не чинить.
Каховский с чиновниками разных званий, а также знатными молдаванами, перешедшими через Днестр с отступом русских войск, уже ранней весной, когда только растаяли снега и запарила согретая солнцем земля, готов был к обозрению вновь приобретенных краев.
Оно бы в радость, потому нет лучше пробуждающейся природы после зимних стуж, когда струят талой водой ручьи, покрываются молодой зеленью холмы и долы, вылезают, чтобы погреться под солнцем, разные твари: суслики, тушканчики, полевки, ежи. Бойко щебечут птицы и всяк, не исключая генерал-губернатора, чувствует необыкновенный прилив силы. Но вот какая вышла беда – генералу и сопровождающим его чиновникам никак не можно было путь держать в каретах либо в иных экипажах по причине полного бездорожья, обилия в степи речек и буераков, весенних разливов и распутицы. Между тем его превосходительство даже в молодые обер-офицерские годы был непривычен к седлу. Ежели и доводилось по крайности ехать его превосходительству верхом, то набивал гузно, что неделю и более ходил раскоряченным.
Как бы ни было – повеление государыни следовало исполнять. Сообразительные вестовые соорудили для его превосходительства некоторый род гамака между двух лошадей, которых они вели в повод.
Вся чиновная компания двинулась в путь в сопровождении эскадрона регулярного войска и полусотни казаков на случай возможного нападения заплутавших турок или некрепких в российском подданстве эдисанцев.
Генерал, лежа в гамаке, глядел вокруг, а бывало, что и засыпал. Чиновники, на привалах разминаясь, большей частью ходили охая да ахая. Но для всех не напасешься гамаков. Да и то сказать – достоин ли путешествия в гамаке жалкий титулярный советник – по чину воинскому прапорщик?
Между Бугом и Днестром было найдено пять больших балок с пересыхающими речками: Кучурган, Тилигул, Малый, Средний и Большой Куяльники. Вдоль балок с широким раздольем тянулись сенокосные луга.
Степь между Днестром и Бугом изобиловала малыми ручьями, представляющими собой нечто иное, как высохшие русла некогда полноводных рек. На крутых и пологих склонах струились родники. Речки здесь когда-то выходили из озер, но ко времени обозрения этих мест генералом Каховским от них остались лишь логовища. Старые люди утверждали, что Тилигул, Ингул и Ингулец во времена царя Хмеля были настолько глубоки и полноводны, что по ним могли ходить корабли. Были бы эти корабли нынче – не пришлось бы чиновникам протирать штаны в седлах.
На пути движения отряда генерала Каховского на берегах речушек и у родников встречались могучие вековые дубы и березы, а также небольшие дубравы, рощицы берез, бука и сосны. Местами сохранившиеся дубы и вязы свидетельствовали, что здесь еще недавно шумели сплошные леса, невесть кем и зачем начисто сведенные. Дубы и вязы, как известно, не растут отдельными рощами, а составляют лишь опушки. В степи до самого Хаджибея случались дикие яблони, боярышник, терновник, бирючина и шиповник.
За Тилигулом почва была тучная, совершенно черная, растительность гуще, разнообразнее, а в степи ближе к Хаджибею скудела, местами становилась бурой и растения были не те.
На редких хуторах по обилию в ту весну влаги и тепла к середине апреля озимь выросла по колени, а бузина пустила побеги вершков на шесть. После сильных дождей к началу мая выколосилась рожь. У Хаджибея на лугу возле запруды путешественники видели множество дроф.
По завершению обозрения и возврату в губернский город Кременчуг генерал Каховский в рапорте государыне 25 апреля 1792 года писал:
«Земля здесь сиречь вновь приобретенная и простирающаяся между Бугом и Днестром до границ с Подольской губернией отменно плодородная, все долины и плоские места покрыты буйными травами, которые весьма способны для заведения и выпаса разных скотов, не исключая лошадей, необходимо нужных для войск вашего величества, всемилостивейшая государыня наша. Солончаков и песков почитай нет, а болот и более не замечено. По берегам Днестра много камыша пригодного к употреблению вместо дров. Хаджибей стоит на возвышенном и приятном месте, откуда весьма способно обозреть не только степь, но и море. В колодцах найдена хорошая вода. В окрестностях Хаджибея земля из глинистого материка, смешанного с черноземом. Судя по травянистым растениям вокруг, почва здесь также плодородна и для возделывания земледельцами пригодна. Можно растить пшеницу, рожь и другие сельские произведения. Потому весьма надобно здесь наипоспешнейше заселить ее яко природными россиянами, так и малороссами с Украины, а также иностранными выходцами христианских вероисповеданий из Польши, Молдавии, Румелии и Анатолии. Что до жилищ тех поселян, то в самом Хаджибее для их сооружения можно брать из развалин довольно камня, нужный для этого лес направлять сплавом по Днестру. Для топли печей на Хаджибейском лимане довольно камыша. Еще, всемилостивейшая государыня, почитаю долгом на усмотрение Вашего Императорского величества представить увольнение от податей переселенцев сюда, равно осмелюсь испросить для них ссуды на обзаведение».
Рапорт екатеринославского генерал-губернатора государыне в Петербург был отправлен наипоспешнейше.
По получении рапорта Каховского и его осмыслении государыня продиктовала рескрипт на имя генерал- прокурора Самойлова, в котором велела ему заняться устроением очаковского карантина. «А еще ставлю вам в обязанность, – указывалось в нем, – чтобы знающие люди имели смотрение, можно ли устроить там на морском берегу гавань, ежели на тех морских водах нет для судов от бурь натуральных заграждений или прилично ее устроить где в другом месте. Для этого надо истребовать заключение от начальников черноморских флотов и инженерных генералов. До получения этих мнений строительство не начинать. При этом надобно избрать такое место, которое было бы выгодно своим положением для промышленности, могло бы содействовать развитию внутренней и внешней торговли, служило бы надежным прикрытием для флотов и отличалось всеми гидрографическими выгодами для устроения порта».
Исполнение этих предначертаний государыни было возложено на комиссию из двух членов – полковника де-Волана и капитана Андрея Шостака под председательством де-Рибаса. В рапорте комиссии Сенату указывалось, что наиспособнейшим местом для устроения коммерческой гавани должно считать Хаджибейский залив, который у турок – прежних его владельцев был весьма важным как в рассуждении гидрологического положения, так и относительно коммуникации сухим путем с нижним Днестром. Нет более выгодного, чем Хаджибей, места для береговой гавани. Его расположение вполне соответствует предлагаемому намерению. Доброта рейда и грунт дна, отмечала комиссия, испытана довольно.
Грунт в заливе был найден состоящим из мягкого ила с песком и ракушкой, а морское дно несколько усеянным небольшими возвышениями от частых обвалов глинистого берега. Во многих местах ил и глина
