Тем не менее автор «Ледокола» твердит, что «Красная Армия готовила агрессию… никаких контрударов для отражения агрессии не замышлялось… Планов обороны не было, как и намерений товарища Сталина агрессию отражать».
Вопреки утверждениям Резуна, намерения отражать фашистскую агрессию были, и они содержались во всех последовательно разрабатывавшихся «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил». Во всех документах повторялось, по существу, одно и то же указание: «Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ… Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь и других союзников Германии» («Соображения» от 11.03.1941 г.). [24]
Все «соображения», за исключением майского (1941 г.), отвергнутого Сталиным, были рассчитаны на нанесение ответного удара.
Основу плана обороны государственной границы составляли планы прикрытия округов и армий, которые постоянно корректировались.
Планы прикрытия предусматривалось вводить в действие при объявлении мобилизации автоматически, а в других случаях только распоряжением наркома обороны, шифровкой: «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.». К сожалению, план прикрытия, как и ввод его в действие, не был рассчитан на внезапное вторжение противника. Все расчеты исходили из того, что даже армиям прикрытия будет предоставлено в «угрожаемый период» (был такой термин в приказах наркома обороны) время на отмобилизование.
К чему это привело – известно. В противоположность СССР, объясняет нам Резун, «Германия к войне вообще никак не готовилась… История, как известно, ему (Гитлеру) отпустила! слишком мало времени. Да и отпущенное время Гитлер расходовал своеобразно: в 1939 году ввязался в войну (?) против всего мира, а в 1941 году решил начать разработку первого тяжелого танка. И это мы должны называть готовностью к войне?» – вопрошает Резун. Отвечу: «Должны!» А вот как называть такого «исследователя» второй мировой войны, читатель должен решить сам.
До лета 1940 года, говорит он, «никаких планов войны против Советского Союза и даже теоретических разработок германские генералы не имели. Следовательно, страхи Сталина были необоснованными». И это ложь! [25]
Приведу краткие выдержки из выступления Гитлера перед руководителями вермахта 23 ноября 1939 года: «Целью моей являлось установление разумных пропорций между численностью нации и ее жизненным пространством. А этого можно добиться только путем борьбы… Мольтке одно время склонялся к превентивной войне, стремясь использовать более медленное проведение мобилизации русскими… После смерти Мольтке была упущена масса удобных случаев. Решения возможно было добиться лишь путем нападения на ту или иную страну при самых благоприятных условиях… Я долго колебался при решении вопроса, где мне следует сначала выступить – на Востоке или на Западе… Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе».
Содержание этой речи стало известно Сталину. Из него он сделал вывод, что война с Германией неизбежна. К отражению агрессии, а не нападению и началась усиленная подготовка.
Нападение фашистской Германии на СССР – свершившийся исторический факт, но о совершенной Гитлером агрессии уже мало кто вспоминает. Зато с удивительным рвением ищут признаки виновности Советского Союза – жертвы агрессии. Абсурдность подобных усилий, казалось бы, очевидна. И в области науки, научной историографии им нет объяснения. Его надо искать в недрах определенной политики, из которых и извлекаются время от времени, но отнюдь не случайно, всякого рода домыслы и сплетни о второй мировой войне, [25] в том числе о подготовке упреждающего удара со стороны СССР.
Говоря словами Резуна, и у меня – Виктора Суровова – «много материалов из германских военных архивов», но и я «их практически не использую». Мой главный источник – его «открытая» писанина. Даже этого вполне достаточно для того, чтобы и Резуна, и его хозяев «поставить к стене позора и посадить на скамью подсудимых рядом с германскими фашистами, а то и впереди». Ценность моих источников также заключается в том, что «преступник сам говорит о своих преступлениях». Знаю, что и у Резуна «найдется много защитников» среди неонацистов. «Господа», я поймал Резуна на слове, и позвольте ему защищаться самостоятельно.
Вот она, эта война, которая для новых поколений может стать «историческим фактом».
«Итак, германские войска ведут интенсивную подготовку к вторжению, которое назначено на… 22 июля 1941 года. 6-го июля 1941 года, в 3 часа 30 минут по московскому времени десятки тысяч советских орудий разорвали в клочья тишину, возвестив миру о начале великого освободительного похода Красной Армии… [27]
Артиллерийская подготовка набирает мощь. У самой границы подняты по тревоге советские батальоны, и полки получают водку. В приграничных лесах гремит громовое «ура»: войскам читают боевой приказ Верховного главнокомандующего товарища Сталина: «Час расплаты наступил! Советская разведка вскрыла коварство Гитлера, и настало время с ним рассчитаться за все злодеяния и преступления!..»
В августе 1941 года Второй стратегический эшелон завершил Висла-Одерскую операцию, захватив мосты и плацдармы на Одере. Оттуда начата новая операция на огромную глубину.
А на запад идут и идут колонны войск… На машинах политотдела догоняют солдаты свои батальоны, рассказывают:
– Ну, как там, браток, в Освенциме?
– Да ничего интересного… Все как у нас, только климат у них получше…
…Кричит комиссар. Охрип. Илью Эренбурга цитируют: «Сломим гордость надменного германского народа». Смеются черные бушлаты (бывшего зека. – B.C. ): это каким же образом гордость ломать будем, поголовным изнасилованием?».
Конец цитаты. Но не конец разыгранной в воображении войны, которую, возможно, развязал бы коварный гений Сталина, если бы «простодушный Гитлер» не начал предупредительную войну против него. И если бы Гитлер 22 июня не напал, то, быть может, отравился бы он, «бедный», уже весной 1942-го?
Правда, войны, так считалось раньше, не ведутся в сослагательном наклонении. Но это смотря какие войны. Информационные войны – и это в XX веке стало нормой – выигрывают вчистую: [28]
1) до самых военных действий;
2) во время сражений;
3) и, что самое важное, даже после сокрушительных поражений.
Ведь в XXI веке главное не победить в реальности. А суметь тотально внушить человечеству, кого следует считать победителем «на самом деле». Близится тот час, когда от ран и от старости умрет последний фронтовик. И тогда не останется даже ни одного свидетеля, чтобы прохрипеть хоть со смертного одра, кто начал – ни в книжках, ни в директивах, а в самой жизни – войну. [29]
«Ди Вельт» от 23 марта 1989 года о «Ледоколе»: «Эта книга написана профессиональным разведчиком, а не историком, и это резко повышает ее ценность. Советские товарищи и их друзья будут в дикой ярости. Не слушайте их, читайте «Ледокол»! Это честная книга». Ну что ж, прочитал. Зачем морочить читателю голову, говоря, будто «Ледокол» стер последнее «белое пятно» в советской истории? Их в ней осталось еще великое множество. Впрочем, как и в западноевропейской.
Я, господин Резун, читал вашу книгу с большим интересом и не испытал никакой «дикой ярости», что
