Труды

беглое знакомство со средневековыми документами, дающими их описание, показывает, что даже произведения, отличающиеся тонкой наблюдательностью, тонким анализом и смелостью мысли, в некоторых местах слепо повторяют самые невероятные суеверия и самые чудесные легенды, столь же живописные, сколь невероятные и неприемлемые для здравой веры. Они относятся к житийному фольклору и представляют интерес как фольклор, но вряд ли приемлемы при научном подходе к нашей теме. Есть и вторая причина, которая заставляет ученых нашей эпохи, не только принадлежащих к нехристианскому или атеистическому миру, но и тех, кто принадлежит к миру христианскому, таких, как профессор Жан Лермит (он был психиатрическим экспертом при Парижской Архиепископии в тот момент, когда я слышал его первый доклад о стигматах в 1941 году), отвести эти символические стигматы. Эта вторая причина заключается в том, что символические стигматы точно совпадают с дермографическими явлениями у истериков, описанными Шарко. Не думаю, что нужно входить в подробности этой частной темы, ибо не эти стигматы являются опытом великих святых Западной Церкви.

Висцеральные стигматы совершенно сходны с только что описанными, но – факт более удивительный, – вместо того чтобы отпечатываться на внешних покровах, они появляются на внутренних органах, печени, сердце, аорте; описания их также очень древние; некоторые авторы утверждали, что Игнатий Богоносец называется так, потому что в его сердце золотыми буквами было написано имя Христово, но, думаю, все согласятся, что есть масса иных причин называться ему Богоносцем, и причин гораздо более высокого порядка. Тот, кто изучал человеческое сердце с его мышцами, клапанами, тяжами, не станет сомневаться, что с одинаковой доброй волей там можно прочитать любую надпись или отрицать ее наличие. По поводу этих стигматов как нехристианский, так и христианский мир единодушны во мнении: их следует отнести к области христианского мифа. Они могут оставаться предметом веры, они могут также подвергаться недоверию, но нет повода верить в них или отрицать их с научной точки зрения.

Духовные стигматы иногда невидимы для окружающих, но видимы для человека, получившего их; примером служит святая Екатерина Сиенская, а также мистическое кольцо великомученицы Екатерины; иногда их можно чувствовать лишь на ощупь, чаще же всего они дают себя чувствовать болью.

Обратимся теперь к единственно достоверным стигматам, а именно – подражательным, а также к обстоятельствам их возникновения. Возникновение их всегда внезапно, хотя ему и предшествует ряд подготовительных явлений. После того как они появились, в них можно наблюдать ряд изменений; прежде всего это колебания: стигматы то ясно видны на коже (или, при сквозных стигматах, в тканях), то видны с гораздо меньшей ясностью. Эти колебания не случайны, они обусловлены временем года. Стигматы гораздо яснее выступают в пятницу, и особенно в Страстную пятницу. Второе: кроме колебаний периодически наблюдаются кровотечения, они то отсутствуют, то становятся сильными, что также связано с пятницей и со Страстной пятницей. И, наконец, боль. Боль очень характерна для этого явления, она очень часта, хотя не всегда непрерывна и наблюдается не во всех известных случаях.

Боль – как бы подготовительное явление, и иногда все ею и ограничивается: ни раны, ни знаки могут не появиться, но чаще боль именно предваряет появление видимых стигматов. Во время долгого периода, предшествующего появлению стигматов, боль ощущается на тех местах, где позже они появятся. Пока видны стигматы, боли бывают постоянными. Они очень сильны, гораздо сильнее, насколько можно судить с медицинской точки зрения, чем при простых ранениях. В связи с этим современные ученые думают, что это не простое поражение мягких тканей, то есть мышц и кожи, но что поражены также и нервы, и это делает боль сильнее, чем при ранении мышц.

Следующее, что надо подчеркнуть, это возможность выздоровления; оно может быть периодическим – и тогда мы имеем дело с колебаниями, о которых я говорил выше: стигматы видны в течение нескольких часов или дней в те периоды, когда внимание стигматизованного или внимание Церкви особым образом обращено на страдания Христовы, то есть в пятницу каждой недели и особенно в самый день Страстей – Великую пятницу. Выздоровление между этими периодами возможно; не так редки случаи, когда стигматы совершенно исчезают на целый год и вновь появляются только в следующую Страстную пятницу. Выздоровление может быть и окончательным. Носитель стигматов может перестать быть стигматизованным; в обоих случаях, будь то временное или окончательное выздоровление, характерна совершенно особая черта: после исцеления не остается никаких рубцов, на коже стигматизованного нельзя найти никакого следа стигматов там, где всего несколько дней назад они были видны со всей ясностью.

И, наконец, стигматам предшествует несколько явлений, которые важно отметить. Я только что сказал, что появление их бывает внезапным, но ему предшествует период, который некоторые ученые называют инкубационным, или периодом медитации. В это время кроме уже упомянутой боли наблюдаются частые экстазы, бесовские явления: внешние, материальные нападения или внутренние искушения примерно в половине известных случаев, а еще чаще – параличи и судороги. И, наконец, в значительном ряде случаев – и некоторые из них широко известны – наблюдается то, что ученые называют inedit, то есть человек живет несмотря на то, что не принимает никакой пищи или получает только причастие, то есть гостию^{64}. Анджела де Фолиньо жила так в течение двенадцати лет, Екатерина Сиенская – восемь лет, без потери веса и без недомоганий – в той мере, в какой это можно было наблюдать в некоторых современных случаях, например Катарины Эмерик, Терезы Нейман и других.

Интересная сторона вопроса, вероятно, недостаточно исследованная, так как наблюдать ее не так просто, – это среда, в которой живет стигматизованный. По- видимому, необходима среда, способная пробудить и поддерживать определенную форму благочестия – благочестия, которое было бы чувствительным, эмоциональным. Такое специфическое благочестие, свойственное стигматизованным мистикам, может культивироваться либо по аналогии, либо по контрасту. Это может быть особо чувствительная и эмоциональная среда, которая разовьет те же характерные свойства у данного молодого монаха или молодой женщины, но это также может быть особенно жесткая и холодная среда, которая вызовет бурную ответную реакцию.

Постоянный характер и значительность проявлений соматической, то есть телесной, неуравновешенности справедливо побуждает к изучению стигматических явлений с точки зрения психофизиологической. Но является ли такое побуждение, естественное со стороны ученого, биолога, врача, допустимым с точки зрения веры?

Факты свидетельствуют, что в Западной Церкви такие исследования допустимы и практиковались. Я упоминал о Жане Лермите, который был одним из крупнейших профессоров психиатрии Парижского медицинского факультета еще двадцать лет назад и одновременно состоял экспертом-психиатром при Парижской Архиепископии. Существует ряд трудов, написанных римокатоликами, в частности одним англичанином-иезуитом, чей труд чрезвычайно убедителен и чрезвычайно «жёсток» и точен с научной точки зрения; такие исследования Римская Церковь считает допустимыми. Мы уже упоминали частые экстазы в фазе медитации, предшествующей появлению стигматов; экстазы сопровождаются видениями, и совокупность экстазов, видений и их истолкований этими мистиками послужила основанием для появления внутри Церкви большого числа стигматизованных. Как судит Западная Церковь об этих видениях, можно себе представить из слов Пурра: «У великих мистиков существует определенная склонность истолковывать всякое свое вдохновение как подлинное откровение, но их заявления не следует принимать буквально», и несколько дальше: «Разумеется, мы не можем принять все откровения святой Бригитты как продиктованные Самим Богом. Различие между тем, что исходит от Бога, и тем, что присуще самому мистику, сделать почти невозможно; когда речь идет о частных откровениях, только Церковь могла бы успешно разрешить этот вопрос. Обычно она ограничивается утверждением, что откровения, представленные на ее суд, ни в чем не противоречат ее учению». Эта чрезвычайно сдержанная позиция показывает, что само явление стигматизации и совокупность каких бы то ни было возвышенных явлений не принимаются Римской Церковью как доказательство чего бы то ни было, и, следовательно, здесь целая область, которая не принадлежит позитивному суждению Церкви и которая может быть объектом исследования.

Приведенные примеры показывают, что в эту как будто совершенно