— Я голосую против данного предложения, адмирал, — негромко и сдержанно проговорила Оксам.
— Благодарю за разъяснение, — отозвалась Фаулер и обратилась ко всем сенаторам: — Мы просим у вас прощения за это вторжение. Некоторые подразделения, находящиеся под нашим командованием, останутся за пределами Рубикона, чтобы оказать Сенату техническую помощь и всю необходимую поддержку.
— Считаю это приемлемым, — заявил Дрекслер.
— Смерть да пощадит Сенат, — сказала Фаулер.
— Смерть да пощадит Сенат, — негромким хором ответил ей Форум.
Трое офицеров развернулись и зашагали к выходу из Форума. Они спешили к Рубикону и работающей военной инфоструктуре, с помощью которой они могли дать приказы своим подразделениям и кораблям. Но один из флотских офицеров задержался и шагнул к Оксам.
— Сенатор Оксам?
— Да... командор? — откликнулась Нара, разглядев его знаки отличия.
— Меня зовут Маркус Фенту Масруи.
Нара часто заморгала. Это имя было ей знакомо. Масруи был командиром Зая во время операции на Дханту. На самом деле она могла познакомиться с ним в тот же вечер на приеме, когда познакомилась с Лаурентом.
— Это правда, сенатор?
— Что именно, командор?
— То, что Император, в конце концов, хотел убить Лаурента Зая?
Она кивнула.
— Чистая правда, командор. Лаурент сам мне так сказал.
Командор сокрушенно покачал головой.
— Уж если есть на свете человек, который заслуживал вечной жизни, так это Зай.
Только теперь Нара ощутила то чувство, которое офицеры столь умело скрывали до сих пор. Оно прорвалось наружу из-за брони вышколенности, суровой самодисциплины Масруи, из-за десятков лет вдалбливания понятий о верности престолу. Та награда, что была обещана им, та Валгалла, где их погибшие товарищи обретали вечную жизнь, та самая причина, по которой очень многие из них поступали на военную службу... Все это оказалось ложью.
Лицо Масруи исказила гримаса — он словно бы проглотил что-то гадкое. В следующее мгновение он сделал глубокий вдох и сосредоточился.
— И, прошу прощения, хотел вас еще кое о чем спросить...
— Да, командор?
Масруи прикусил нижнюю губу.
— А у вас с Заем... действительно был роман?
— Да, командор. Мы любим друг друга.
Масруи явно оторопел, но тут же порывисто взял Нару за руку и сказал:
— Спасибо вам.
Нара на миг лишилась дара речи, но, освободив руку, проговорила:
— Не надо меня благодарить, командор. Я никогда ни о чем не жалела.
— Конечно, конечно, сенатор. О жалости и речи нет. Но все равно спасибо вам. Мне хотелось... Нам всем хотелось, чтобы Зай как-то... воспрял духом. На Дханту он потерял слишком много. И когда спасательная операция на Легисе провалилась, мы думали, что помилование Императора самое настоящее.
— Но это было не так.
Масруи сглотнул подступивший к горлу ком. Было видно, что и эта ложь вызывает у него чувство ужасной горечи.
— Командор, скажите мне кое-что, — попросила Оксам.
— К вашим услугам, сенатор.
— Вас много? Вас хватит для того, чтобы сразиться с теми, кто безоговорочно пойдет за Императором?
— Пока нет. Но все изменится. Люди узнают правду и пойдут за нами.
Масруи посмотрел вслед своим уходящим товарищам. Он понимал, что ему тоже нужно спешить, начинать революцию, совершать праведную измену, разворачивать гражданскую войну. И все же он еще раз повернулся к Наре.
— Имя Лаурента Зая поможет им сделать выбор, — сказал он.
— И смерть, — добавила Нара.
— Смерть, сенатор?
— Смерть снова стала реальной, командор. Напомните всем об этом.
Командор Масруи на миг задумался и покачал головой.
— Она всегда была реальной, сенатор, — для нас, солдат. Для погибших в космосе редко оставался шанс приживить симбиант. Но я бы сказал, что теперь смерть
Прошло очень много времени, и наконец солнце и луна перестали вращаться в небе. Приливы утихли.
Рыбак осмотрел себя. Он почему-то все еще находился здесь, хотя его сожрали тысячу тысяч раз. Рыбины теперь вели себя мирно. Половина из них плавала в лимане, другая половина ушла в залив.
Но нет... еще они плавали... в небе.
Небо заполнили яркие звезды. Казалось, он переместился на тысячу световых лет ближе к центру Галактики. Но на самом деле это были никакие не звезды, а все те же маленькие светящиеся рыбки, разбросанные по небу и выглядящие Галактикой, млечной рекой света. Мысли рыбака стали яснее, и он догадался, что усмирило злобных обитателей глубин. Они достигли своей цели, они только этого и желали — царствовать на ночных небесах.
Они забрались слишком высоко — острогой не достать.
Он бросил острогу на песок и стал смотреть в просторное небо...
Мастер-пилот Иоким Маркс с трудом разлепил веки и увидел перед собой женщину, лицо которой избороздили шрамы.
Ее лицо было бесстрастным. Казалось, у нее повреждены какие-то нервы, и потому черты так невыразительны. Волосы у нее на макушке обгорели. Но при этом взгляд у женщины был ярким и умным.
А глаза... Фиолетовые и светящиеся так, как цветное стекло, когда на него падает солнечный луч.
Неужели он попал в плен к риксам?!
Маркс дернулся и попытался сесть. Женщина со шрамами на лице отпрянула и по-птичьи выгнула голову. По этому движению Маркс сразу понял, что она — не человек.
— Кто ты? — выговорил Маркс и вдруг разглядел Хоббс, стоявшую позади странной женщины.
— Иоким? — произнесла старший помощник.
Она произнесла его имя так осторожно, словно опасалась, что он его забыл. Он решил порадовать ее.
— Как поживаете, Кэтри Хоббс?
Она улыбнулась.
— Вольно.
— Давно я?..
— Три месяца.
— Господи милосердный...
Марксу этот срок показался вечностью, но он все равно воспринимал реальный мир с трудом.
