— Точно? — уточнила она.
— Видишь, стою спиной, — успокоил он.
Машка молча ковырялась в своих вещах, потом спросила:
— Почему здесь нет запоров нигде?
Он, вспомнив, как это было в годы его работы тут, принялся рассказывать.
— Пять лет назад одному пациенту после операции стало плохо в душе. Хорошо хоть заметили, куда пошёл, и что его долго нет. Пока вытащили замок…
Маша, перекрикивая потоки воды, поинтересовалась:
— Обошлось?
— Тогда да. Но с тех пор все места пользования без запоров.
По тому, как забарабанили крепкие струи о пол. Понял — моется. Покупавшись, появилась перед ним. Смущаясь, выдавила из себя:
— Спасибо. Я всё.
Он отметил ожившие глаза на её бесцветном лице.
— Легче стало? — обнял он её. — Позавтракаем, детка. Поторопимся, я соорудил тебе кое-что.
Он сам расставил на столе чашки, разложил по тарелкам омлет с колбасой. Сам не ел и не пил. Но и Машка, выпив чай, не притронулась к еде. Так и сидела, глядя в одну точку.
— Ешь девочка, — обнял он её сзади, вложив вилку в руку, — тебе Пашку кормить. Я тебя расчесать попробую и феном волосы подсушу, да?
Не откликнулась, но вдруг подняла глаза.
— А он выживет, — закапали слёзы, как горох в тарелку. — Что если это последний мой денёк.
Таран засуетился, но тут же взял себя в руки.
— Выживет, не сомневайся, — прижал он к себе девчонку. — Вырастит здоровый и красивый. И будет за девчонками бегать, мамку свою не слушаться, хулиганить, и пойдёт по его попе гулять отцовский ремень.
Она всхлипнула, прошлась ладонью по щекам собирая слёзы и прошептала, повернувшись к нему лицом:
— Он очень похож на тебя.
Кирилл осмелился поцеловать её в глаза.
— Так уж заведено в нашем роду. Сын повторяет отца.
Она вдруг обхватила его шею руками и забормотала:
— Как я хочу, чтоб он поправился. Он же такой малюсенький, что ещё ничего не понимает, но уже столько выстрадал, пропуская через себя боль. Он же не виноват ни в чём… Не виноват… За что его Бог вместе со мной наказывает…
Сердце его скакало. Вот ведь жил себе не тужил и вдруг такое…
— Не переживай, эту кочку мы перескочим, — с присущей ему трезвостью заявил он.
Смущённая Машка, опустила руки себе на колени и впервые за последние месяцы улыбнулась: 'Конечно, всё будет хорошо! Как она смеет думать иначе'.
Чтоб не обижать его, Маша всё-таки поела. Собрав посуду, она сама, не смотря на его возражения, помыла её.
Кирилл ушёл вместе с хирургами в операционную, оставив Машку на руках Юли. Строго настрого наказав:- 'Следи в оба. Если что скажешь сестре. Сделают укол. Они в курсе'. И потянулись долгие тревожные часы. Пробегающие мимо врачи и сёстры отказывались вступать в беседу и что-либо сообщать. Только через три часа вышла Татьяна Анатольевна, с ходу успокаивая обомлевшую от страха Машу:- 'Обошлось пока, не дрожи, конец операции уже не за горами'. Чтоб чем-то отвлечь Машу, организовала переезд её в послеоперационную палату. Испугавшаяся сначала Маша, что её положат отдельно от сына, после объяснений Татьяны Анатольевны, успокоилась. Действительно таская скопившийся за время пребывания здесь скарб, забыли о времени. Так тяжело ждать. Хотя пока ждёшь, всегда остаётся надежда. И всё равно ждать невыносимо трудно. По усталым, но улыбающимся лицам появившихся из операционной врачей Юля поняла, что действительно всё обошлось.
— Две недели и пойдёшь домой, — похлопал Машу по плечу хирург. Главное забудешь, что такое больницы. Много значит человеческий мотор. Маленькая деталь в нём не тянет и всё, человек чахнет.
— Доктор, скажите, а что могло спровоцировать такое несчастье? — не утерпела Юля.
— Это один создатель знает. Мог грипп, нервы и мало ль от чего, такие нарушения случаются.
У Кирилла ходили желваки. Он знал, что сынишка страдает из-за него. Именно это хочет заострить противная Юлиана. Но та, чтоб успокоить его, как раз вывела совсем на другое:
— Она действительно переболела и очень сильно. Даже угроза выкидыша была.
Юля видела, как Таран вздохнул отведя глаза.
— Разрешите, мы пойдём, отдохнём, и вы все успокойтесь, — прошли к себе хирурги.
Воспользовавшись ситуацией и оттеснив Юльку к лифту, Кирилл выпроваживал её домой. Он с помощью лица, языка и рук объяснял ей, что самое время ей это сделать. — Что должно случиться, случилось, нечего тут торчать.
Но та со всем старанием упиралась.
— Не командуй, она моя подруга.
Рассерженный же голос Тарана доносил до его ушей:
— Подруга не мать и не муж, топай отсюда.
Та сразу ухватившись за это, взяла слово в оборот:
— Муж, объелся груш. — Наткнувшись на стену, взяла задний ход. — Дай хоть с полчасика побуду.
Почувствовав слабинку, Кирилл мигом напустил на себя грозный вид.
— Ни баба, а рулетка. Не нарывайся окороком на проблему.
Она не осталась в долгу:
— Вредина.
Выдыхаясь он готов был вышвырнуть её или упрашивать. Остановился на вторым. Всё-таки подруга Маши.
— Александр, звонит каждые полчаса, ты под ноги валишься кулём, иди не мучайся.
Юлька враз сменила тон. Она почти пропела:
— У Саши сегодня важная встреча, отменить которую или перенести нельзя, потому и беспокоится, не ворчи собственник, — погладила она его руку, подлизываясь. — Принимаю заказы на завтра, чего вашему величеству хочется?
— Поесть вези. Как ты поняла, я с Машей остаюсь. В палате имеется СВЧ печь можно разогреть. С остальным, я справлюсь сам. Нужна будет помощь, я позвоню. Без толку толкаться тут нечего.
Чмокнув его в щёку. Услышав от Тарана. — Без кошачьих лизаний не можешь. И сморщив носик от смеха, по ходу буркнув ему. — Ты прелесть! Юлька умчалась. А удовлетворённый проделанной работой, Таран отправился в реанимацию, где уже сидела на коленях у кроватки сына Маша. Обернувшись на стук двери, метнувшись по-кошачьи, схватила Кирилла за ноги.
— Спасибо, что не отказал, — горячим шёпотом лились из неё слова. — Всю жизнь молиться за тебя буду. Ты не бойся, мне ничего от тебя не надо. Я его себе рожала. Не хотела тебе жизнь усложнять. Извини, пожалуйста, так получилось.
У Кирилла разорвало грудь. Она ещё за него, Тарана, волнуется. 'Усложнила жизнь…'
— Машенька, дорогая, — поднял он её, — всё, мышонок, проехали. Скажи, что я козёл, осёл, чучело огородное и забудем это недоразумение. Давай пойдём, поесть надо. У меня у самого мушки перед глазами бегают от голода. А тебе Пашку кормить завтра надо будет.
Она постояла, упершись лбом в его грудь. Кажется, пришла в себя, потому как сказала:
— Кирюша, если тебе надо куда идти, ты иди, не мучай себя.
— Сегодня я буду с тобой, не беспокойся, ребята отработают без меня. Мы обсудили это с ними. — Он притиснул её к себе и поцеловал в лоб. — Манюня, ты большая девочка, возьми себя в руки, не могу я тебе колоть уколы постоянно. Ребёнку грудь нужна, — попросил умоляюще он, нежа её лицо в ладонях. Не удержавшись, рванул, прижимая со всей силушки к своей вздымающейся груди. Его губы ласково погладили
