– Ты забыл поведать нам о том, каким образом ты очутился в Белой Башне столь быстро. Ни одна «морская колесница» из тех, что имеются в распоряжении Семи Домов, не покроет расстояние между Наг- Киннистом и этими землями за два дня, – напомнил Дваларе Торвент.
– «Колесница» тут ни при чем. Человек с зеленым яхонтом дал нам огромную птицу. Птица во всем покорна ему. В когтях птица несла деревянную клеть с нами, а к клети еще была привязана лодка. Если бы вы могли видеть ее, вы бы поняли, как это страшно: быть с ней рядом. Для того-то мы и попросили лодку – чтобы не прибегать к помощи птицы всякий раз, когда нам захочется перебраться с острова на остров в поисках Торвента.
– Я видел Серебряных Птиц много лет назад… – Взор Герфегеста затуманился воспоминаниями о тех днях, когда он считал земли Сармонтазары своим домом. Когда он странствовал и боролся.
Тогда он побратался с Элиеном Тремгором. Тоже Звезднорожденным. Тогда Элиен пошел войной против темного владычества Октанга Урайна, чтобы освободить Шета окс Лагина. А Серебряные Птицы в те времена не признавали другого хозяина, кроме Октанга Урайна…
Хвала Намарну, одно исчадие удалось уничтожить в День Судеб Лон-Меара. Самец по имени Лакнатах был убит. Но самка, Астахэ, спаслась и исчезла – Герфегест надеялся, что навсегда. Однако нет. Теперь она слушается Шета, теперь она в Синем Алустрале.
– Где же эта хваленая Серебряная Птица теперь? – спросил престолонаследник как ни в чем не бывало.
– Она не смогла опуститься на землю здесь, возле Белой Башни. Вспышки белого света заструились по всему острову, Птица испугалась и едва не разбила деревянную клеть с нами о башенные зубцы. Похоже, в земле Белой Башни еще живы отголоски магии Конгетларов, – ответила Киммерин.
– Еще бы, – тихонько пробормотал Торвент, улыбнувшись краешком губ. – В общем, ясно. Вам пришлось убраться несолоно хлебавши в Пояс Усопших и воспользоваться предусмотрительно прихваченной лодкой. Верно?
– Верно.
– Стало быть, Птица ждет вас где-то там, на южном берегу залива? В Ворчливой Роще небось?
– Я не знаю, как называли то место Конгетлары. Сейчас там из земли торчат высокие мутно-серые кристаллы в два человеческих роста. Пожалуй, чем-то и впрямь напоминает лес. Еще там в скальном отвесе ряд черных пещер, из которых временами доносятся премерзкие подвывания.
– Вам крепко повезло, что вы еще живы, – сказал Торвент. – Думаю, только близость Серебряной Птицы удержала
– Каких еще мрецов? Разве в Поясе Усопших есть живые существа? – вклинился Герфегест. В этих невеселых местах и без страшилок Торвента у него на душе скребли не то что кошки, а целые сергамены.
– Живых нет, – отрезал Торвент. – Не бойся, плавать наши родственники не умеют.
«Ах, так они еще и наши родственники…» – Герфегест в общем-то сообразил, к чему столь хладнокровно клонит Торвент, он же – та-лан отражение Зикры Конгетлара. Тема эта была Герфегесту настолько неприятна, что он поспешил вернуться к насущному.
– Так-то вот, гиазиры незадачливые убийцы. Боюсь, возвращаться в Ворчливую Рощу вам совсем не с руки. А с этого острова Птица вас подобрать не сможет, – напомнил Герфегест, окидывая свою прежнюю возлюбленную взглядом, в котором, пожалуй, можно было бы отыскать намек на утраченную нежность. – Интересно, что же вы намерены делать?
– Если бы мы знали ответ на этот вопрос, мы бы уже делали, – отрезала Киммерин, немногословная и прекрасная, как в прежние времена.
Разговоры не пошли Дваларе на пользу. Его бил озноб, а раны, которые так и не случилось перевязать в пылу разбирательств, по-прежнему кровоточили. Киммерин, которую «накрыли» побочные последствия обездвиживающего приема Торвента, тоже была не в лучшей форме. По лбу девушки струился липкий пот, ее руки дрожали.
Престолонаследник Торвент снова примостился на лавке с четками в руках. А Герфегест, погруженный в глубокие раздумья, стоял у окна, рассматривая «Жемчужину морей», которая дожидалась его возвращения в полулиге от берега.
Он думал о Шете окс Лагине. Как случилось, что из пылкого сердцем и чистого помыслами мужа он переродился в чудовищного Хуммерова клеврета? На «стечение обстоятельств» тут ведь не кивнешь, расхожей басней о развращенности властью не отделаешься! Выходит, Октанг Урайн, мариновавший Шета в своих подземельях не один месяц, все-таки добился своего? Вырастил, выходит, себе замену?
С другой стороны, получается, Шет не только стал Дланью Хуммеровой, не только подчинил своей тирании Варан, но и вошел в союз с Ганфалой? И теперь рыжеволосый и белокожий Шет готовится стать для Синего Алустрала тем же, чем Октанг Урайн был некогда для Сармонтазары…
Вспоминал Герфегест и Элиена. Знает он о том, что творит Шет окс Лагин? Или по-прежнему, подобно Нисореду, совершенствуется в магических искусствах, не желая ни во что вмешиваться, не желая ничего слышать, лишь бы не ввязаться в новое кровопролитие?
Смеркалось. Киммерин перевязывала раны Дваларе, Торвент апатично перебирал четки. Трехдверный зал медленно погружался в темноту. И не было никого, кто чувствовал бы себя бодро. Бессилие. Уныние. Печаль.
– Я думаю, всем нам будет спокойней на «Жемчужине морей», – сказал наконец Герфегест. – Там нас по крайней мере ждут ужин и постель.
Как ни странно, ни со стороны Торвента, ни со стороны Двалары и Киммерин возражений не последовало.
Глава 12
«Кричащая дева»
Хармана и Герфегест, Нисоред со Слепцом, Торвент и его незадачливые убийцы составили на палубе «Жемчужины морей», пожалуй, самую пеструю компанию за всю историю Синего Алустрала. «Не хватает только хрониста, чтобы приврал еще кого-нибудь для потомства. Ганфалу, например. Или Шета окс Лагина», – подумал Герфегест. Улыбнувшись своим мыслям, он приказал поднять якорь.
– Может, все обсудим здесь и сейчас? – спросил Двалара. – В бухте безопасно, а выходить в открытое море на ночь глядя – не самая лучшая затея.
– Ты просто хочешь сказать, что тебе не терпится поскорее распрощаться с нами, с обреченными, сесть на Серебряную Птицу и спустя считанные часы предстать пред ясны очи твоего хозяина? Отсюда-то, с палубы «Жемчужины», Птица вас снимет, если только я ей позволю, – хитро прищурившись, заметил Торвент.
Дальнейшего продолжения разговор не получил. Потому что из-за скалистого мыса, приблизительно в лиге от «Жемчужины морей», показался нос большого четырехъярусного файеланта.
Ничего подобного Герфегест раньше не видел. Носовой фигуры на файеланте не было. Точнее, не было привычной деревянной статуи – тура, альбатроса, изогнутой лебединой шеи. Вместо этого на носовой площадке файеланта возвышалось металлическое нечто в обрамлении огромных металлических же лепестков.
Герфегест опрометью бросился на смотровую башенку, на ходу бросив: «Немедленно вытравить якоря; воинам – к бою».
– Штандарт Пелнов, – пробормотал наблюдатель, растерянно воззрившись на Хозяина.
Не говоря ни слова, Герфегест выхватил у него дальноглядную трубу и впился в загадочное сооружение на носу корабля.
Он не поверил своим глазам. Статуя огромной обнаженной женщины, отлитая из серебра. Женщина стояла на коленях, опираясь на длинные изящные руки. Она экстатически выгибала спину, а ее огромный, нечеловеческий рот был широко раскрыт в немом крике. Не может этого быть…
«Кричащая дева» – он краем уха слышал о таких. Да. Точно. Лорнуом. Ганфала, беспощадно глядящий в глаза Ваарнарку…
