могуществен Ганфала, ему не разбудить Хуммера в одиночку. Есть вещи, которые не под силу даже магам высшей ступени. Но…
– …но теперь в лагере Ганфалы Шет окс Лагин, – подхватил Герфегест. – Длань, Уста и Чресла Хуммера. Выкормыш Октанга Урайна. А если быть вполне честным, то сам Октанг Урайн, одетый в тело Шета точно так же, как я одет в черное платье, расшитое серебряной нитью и жемчугом. Теперь при помощи Сиятельного князя и его флота Ганфала возьмет Священный Остров, ибо силы, проведенные Шетом сквозь Морские Врата Хуммера, открытые благодаря наивности и неразумности вашего покорного слуги, сослужившего службу своим врагам в Молочной Котловине…
– …воистину несметны… – закончил за Герфегеста Торвент.
Часть четвертая
Сиятельный князь
Глава 13
Священный Остров Дагаат
Священный Остров восстал из морских глубин семь лет назад. Семь лет назад для Синего Алустрала началась новая эра. Это поняли все, кому было до этого дело.
Это понял Ганфала. Он был одним из первых, ступивших на бесплодные земли острова. И Глас Хуммера, услышанный им в Синей Комнате, был ему одобрением.
Понял это Стагевд. Но намного позже. Священный Остров был отнят у Ганфалы силой. Однако в Синюю Комнату Стагевд так и не решился войти. Некоторые называли это малодушием. Некоторые – благоразумием.
Это хорошо понимала Хармана, когда склоняла Стагевда к тому, чтобы постигнуть тайную механику Священного Острова. Когда настаивала на том, чтобы воздвигнуть вокруг острова стену Густой Воды. Хозяева Гамелинов не пожалели сил на создание вокруг Дагаата несокрушимой преграды, преодолеть которую без посредства изощренной магии не представлялось возможным.
Наконец, понимание пришло и к Герфегесту. Когда стена Густой Воды, скрывавшая от посторонних взоров болевое средоточие Синего Алустрала, выросла перед его глазами безмолвной сталистой громадой.
Интересная вещь – магия. Даже когда она служит твоему благу, всегда хочется, чтобы ее не было.
– Теперь мне ясно, отчего гарнизон, охранявший остров, был столь мал, – сказал Герфегест, впечатленный зрелищем плотного водяного кольца. – Если сотня бойцов, укрывшихся за крепостной стеной, стоит тысячи нападающих, то десяток отважных воинов, защищенных Густой Водой, стоит целой армии.
Но Хармана, похоже, была далека от безмятежности.
– Так-то оно так… Но ведь один опытный маг стоит двух армий, – сказала она в задумчивости.
Герфегест вспомнил о Шете окс Лагине. Он, разумеется, стал столь же силен и могуществен, сколь был некогда Октанг Урайн. Но по силам ли Урайну было бы сокрушить такую преграду?
Он не стал делиться своими соображениями с Харманой. Ей, пожалуй, с избытком хватало своих собственных.
– Ну хорошо, враги пусть разбираются своими средствами. А как мы сами подойдем к острову? – поинтересовался Герфегест.
– В стене из Густой Воды можно открыть ворота. Так же, как и в обычной стене. Если, конечно, ты умеешь заклинать Густую Воду, – сказала Хармана и подала знак бывшему наготове матросу.
В руках у матроса Герфегест заметил клетку, накрытую грубым сукном. Почтовый альбатрос. Только зачем он?
– Не забывай, что мы на корабле Пелнов. Если бы эти паруса принадлежали «Жемчужине морей», это было бы излишним, – пояснила Хармана.
Затем она вынула из клетки птицу. На сильной шее альбатроса висел медальон с гербом Гамелинов. Разумеется, не совсем обыкновенный медальон. Она с усилием подбросила птицу в воздух и та, обрадованная нежданной свободой, начала стремительно набирать высоту. Похоже, Густая Вода ничуть не смутила альбатроса – перемахнув через стену Густой Воды, она понеслась туда, где ее ждали руки Артагевда.
– Интересно, скоро ли нам отопрут?
– Отопру я и сама, – усмехнулась Хармана, таинственно сверкнув глазами. – Да вот только, боюсь, без альбатроса нас встретили бы совсем не так, как встречают Хозяев. А так, как того заслуживали бы изменники Пелны.
Хармана была красива и величественна всегда. Но в особенности – в те минуты, когда тайны бытия падали к ее ногам осенними листьями, а стихии были ей послушны, словно охотничья свора.
Стоя на носу корабля, она произносила длинную череду заклинаний, делавших Густую Воду покорной.
Герфегест невольно залюбовался ею. Смертная женщина, повелевающая бессмертными стихиями!
Ее длинные черные одежды пластичными волнами стлались по ветру, словно бы лаская ее совершенное тело. Словно бы нарочно подчеркивая ее стройность, словно были заговоренными – а может, и вправду были? Да, она была привлекательна, но это слово, пожалуй, не годилось. Потому что Хармана была привлекательнее любой смертной женщины, виденной Герфегестом когда-либо.
Целомудрие и порочность, ярость и спокойствие, прямота и уклончивость сочетались в ней самым совершенным образом. Ее душа, ее тело, слившись в том, что звалось смертными «госпожа Хармана Гамелин», воззвали бы к любви даже мертвого. И Герфегест благодарил судьбу за великое откровение, данное ему той странной ночью в Наг-Нараоне, вечным напоминанием о которой сиял на пальце Харманы теперь перстень Конгетларов.
Хармана не смотрела ни на обмирающего от желания Герфегеста, ни на невозмутимого Торвента, ни на поневоле нерадивых моряков, бросивших свои обязанности ради того, чтобы насладиться зрелищем, о котором каждый из них потом будет рассказывать притихшим на коленях внукам. Хозяйка открывает ворота в Дагаат!
Файелант стоял почти впритык к водной преграде. Волнения не было. Ветра – тоже. Лишь тишина, нарушаемая хрустальным голосом Харманы.
«…как я разверзаю очи свои встреч солнцу, так и ты разверзни длани свои встреч мне…»
Герфегест не понимал этих слов. Но их истинное значение вибрировало в каждой частице его тела.
Густая Вода расступилась, точнее даже сказать, расползлась, образовав гладкую сводчатую арку. Путь в Дагаат был открыт – Герфегест увидел в открывшийся просвет скалистую цитадель, на вершине которой реял стяг с двумя черными лебедями. Хармана опустила руки – от них, казалось, все еще исходило неземное свечение – и повернулась к зачарованным матросам.
– Что разинули рты? Править к острову! – скомандовала она буднично и деловито.
А потом окинула зрителей взглядом, исполненным нежности и понимания. Как бы извиняясь за то, что волшебство исчезло.
Почтовый альбатрос заранее оповестил Гамелинов и Лорчей о прибытии желанных гостей.
А потому, когда трофейный корабль Пелнов вошел в гавань, у пристани, где покачивались на волнах приземистые галеры Лорчей и несколько файелантов Гамелинов, Харману и Герфегеста уже ждал Артагевд.
Его красивое, породистое лицо осунулось и приобрело тревожное выражение. От прежнего пламенеющего мыслями о подвигах и славе юнца, с каким пришлось сражаться Герфегесту в Наг-Киннисте, теперь не осталось и следа. Видимо, держать в руках Дом Гамелинов все то время, пока Хозяин и Хозяйка отсутствовали, оказалось непростой задачей. Способной сделать из храброго юноши по-настоящему мужественного воина, не задумывающегося ни о подвигах, ни о славе.
