с вдохновением… А там, под пение соловьёв, моими стихами её соблазнял. Костя стыд какой, а?! — Её вдруг озарило: — Это подборку стихов про любовь для солдат ты меня просил подготовить не для этого ли случая? — поймав его бегающий взгляд, вздохнула: — Так и есть. Угадала. Что нам от твоего творчества ждать, колись уж, дорогой?
Он пожал плечами, а потом для усиления эффекта ещё и развёл руками:
— Люлю, ты хочешь от меня очень многого. Я решительно ничего не помню. Это же эпизод. Что-то вроде игры. Не придал ему какого-то значения. Не зафиксировал в памяти. Игра и есть. Вроде, стихи переписывал. Вспомни сама какие… Если там и есть немного нежностей, то ерунда. Пойми, хотелось хоть немного ей радости подарить, почти девочка… Чувствовал себя виноватым. К тому же, я просил сжечь их, не таскать за собой, зачем они ей…
Юлия даже не злилась. Сейчас его ей было жалко и смешно. А вся борьба казалась далёкой и глупой. Не теряя нить разговора, ответила:
— Ага, разбежалась и сожгла. Ты ж Рутковский. Рядом с тобой даже запятой можно получить бессмертие.
У него округлились глаза. Не выдержав она рассмеялась.
— Чёрт! — вырвалось у него в сердцах с хлопком ладони по ляжке.
— Пошевели память. Вытаскивай на свет божий, что ты ей там заливал? — рассердилась она.
Поняв, что не отвертеться, он наморщил лоб демонстрируя ей, вот, мол, как стараюсь.
— Когда это было-то… О, вспомнил. 'Соловушкой несравненной' и 'воробушком' называл.
Юлия проглотила улыбку.
— Ну с последним пернатым понятно, вся страна её так называла. 'Воробушек' Рутковского. Ещё и в энциклопедию добьётся, запишут. А как же диковинка. А 'соловушкой' с чего? Да ещё несравненная? За что ты так птичку обидел?
Не замечая иронии жены объяснялся:
— Пела неплохо. А я же жуть как песни люблю. Слушал.
— Костя, с тобой не соскучишься. У тебя же там целый ансамбль был. Слушал бы, кто мешал. Неужели мало? Ах, да- индивидуально слаще.
— Люлюсик, не иронизируй. Сама же понимаешь, это не то. Ты же меня знаешь, как облупленного. Песня в непринуждённой обстановке… — Заметив в смехе скорчившуюся жену, погрозил пальцем:- Смех во время еды, опять же, опасен, я могу подавиться.
Юлия серьёзно отнеслась к замечанию.
— Ты абсолютно прав. Замечание принимается. Питание — важная вещь. Ладно, будем надеяться, что обойдётся. По крайней мере, пока мы живы, она не посмеет пустить их в ход. А вот не станет нас, она развернётся. Нафантазирует.
Он сам отложил вилку и бросил нож.
— Ты считаешь? Но зачем ей это? Поняла ж, наверное, что огород городил… Да и не прилично!
Он поморщился, она встревожилась.
— Ты в порядке? Где болит?
Он осторожно выдохнул горький воздух из себя и кивнул:
— Нормально, но ты не ответила…
— Хочешь знать? Изволь. Кто она такая? Песчинка на дороге войны. А ты Рутковский. Быть прицепленной к тебе хотя бы таким способом это уже попадание в историю. Это первое.
— А второе? — потёр он подбородок.
— А второе, женщина, замеченная в постельных отношениях с любого рода начальником, становится центральным объектом любых сплетен. Костя, 'подстилка' на войне даже у такой личности как ты, это только подстилка. Она живёт с этим. Даже если все молчат, ей всё равно, кажется, что пальцем показывают. А вот, если сделать свой образ романтичным. Фронтовая любовь Рутковского, например, — звучит? Это уже другой коленкор. К тому же организация ради которой она пыхтит воспользуется этим непременно с толком стараясь ей помочь. От нервов до инфаркта- один шаг. Живой мешаешь ты.
Он положил вилку и упёрся глазами в стол. Признавая своё поражение тяжело выдохнул:
— Представляешь, я, дурак, надеялся, что она меня хоть немного любила… А что, я ещё тогда был орёл, от баб внимания хоть лопатой греби… Ещё переживал, как выпутываться буду из этого романтического блуда. Как лучше хотел… Ведь если у неё чувства — это удар. А вышел — пшик. Комедия.
Она прикрыла вспыхнувший взгляд ресницами: 'Ничего себе комедия!'
Он ухмыльнулся: а ведь какие слова говорила, как клялась ему в неземной любви, вечной верности, как обещала ждать до последнего вздоха ли, мига ли, когда судьба не сведёт их снова. А ему дурню старому так хотелось верить в них. А как же! Вон он какой! В общем, и смех и грех. Всё просто, как картошка в огороде. Сплошное приземлённое потребительское желание иметь и никаких чувств. Напоровшись на его нет, с ходу занялась поиском спутника жизни. Замуж выскочила. Бегом родила. Анекдот. Выходит сочиняла с умыслом. Хорошо хоть не расчувствовался. А вот Люлю никогда не связала б свою жизнь ни с кем, случись ему погибнуть или уйти к Галине. Она б всю жизнь любила и была верна только ему. Это он знает как свои пять пальцев. Но ничего уже не изменить. Тяжело и обречённо вздохнув, поднял глаза на Юлию. Та, поправив распушившиеся волосы, продолжила разговор:
— Сочувствую. Настоящая любовь хоть и безумна, но порядочна. Ведь что бы ты ей там не вешал на уши по малолетству, но стой минуты, когда барышня узнала правду о твоей семье, она в равной степени с тобой несёт бремя ответственности за то, в чём участвует. Чувства бы моментально затормозили, если она была такой порядочной, как изображала, цель — нет. Любовь — выглядит иначе. И что же мы имеем? А имеем мы то, что сейчас стервой выглядеть не охота. Пока мы живы, опровергнем её фронтовую романтику, она с такими утверждениями не сунется, заткнётся, и будет молчать. Ждать своего часа. Её хозяева тоже не рискнут. А вот нас не будет, дама кинется в объяснения, а могучая контора ей поможет. Ты ж не рядовой солдат. Фамилия. Вот тут уж она развернётся. И расскажет, что не потому обслуживала тебя, что с удобствами и сладко воевать хотела, женой твоей наметила стать или ещё по какой мерзости, а потому что между вас любовь безумная случилась… Такая, что не подходи! И уж не скажет, что привели к тебе по её добровольному согласию послужить 'матрасом', а придумает роковую романтическую встречу. Вот так, голубь мой. Страна с раскрытым ртом узнает, что было и ещё больше чего не было в её 'безвинном стенании'. Тут и твои письма в стихах пригодятся. Она их широко разрекламирует и фотографии на щит приляпает. Те, где она рядом с тобой растягивает на застывшем лице улыбку. Так сказать на память сделанные… И не важно, что у тебя далёкий от влюблённого вид, скорее равнодушно озадаченный… Кто будет рассматривать, кому это нужно…
— Люлю, ты говоришь такие страшные вещи… Я сражён… Я просто не знаю, что и сказать… Но ведь не поверят. Какая любовь, если с первых дней был договор. Общение…, услуги на период войны. Всё равно что работа. Я в долгу не оставался. Опять же после войны та любовь и без моего участия у неё случалась…
— Охотно верю, дорогой.
А он продолжал вытряхивать мусор из своей души в её ладони.
— К тому же вас не бросил, а с твоим появлением в услугах её больше не нуждался. Ну, приятно было, молодая симпатичная девчонка подо мной валяется. Какой мужик откажется. Жалко было, что в 'матрас' себя превратила. Но это всё. А теперь вообще жалею, что связался с ней. Ребёнка ни при рождении не признал, ни потом. Не отдала, значит, нет и разговора. Опять же, за столько лет желанием не горел их видеть обоих. Если б ни её тиски и слышать бы о них не слышал… Факты упрямая вещь.
Юлия поджала губы. Теперь-то да! Ещё б тебе не жалеть… И ещё больше будешь, даже в гробу, когда лет через пятьдесят рядом с твоей фамилией будут трепать её. Ох уж порасскажут… Вы, отцы- полководцы, делающие великое дело, не подумали о том, что даёте всякой дряни повод чернить себя. Кто барахлом, кто бабами, а дали возможность бросить тень на победу. И про какие факты он говорит, бред! Абсолютное не знание современной жизни. Всё по- верхам.
— Костя, журналист между прозой жизни и романтикой выберет её родимую. Зрителю и читателю интересно. Стихи, 'незабвенный соловушка' и пошли на фиг факты. Никто не будет разбираться в том, что это всё твоя игра критического возраста к молоденькой девчонке. Или задумаются- чужие строчки мужик
