— Правильно, — согласился Ваня. — Я тебя на сто процентов поддерживаю. Если тебе неохота туда ехать, значит, никто не имеет права заставлять тебя говорить, будто ты едешь добровольно. Или посылайте приказом, как положено, или не полощите мозги. Но, с другой стороны, если я хочу туда ехать и у меня нет никаких к тому препятствий, кроме того, что папа слишком богатый, то никто мне в этом помешать не может. Я совершеннолетний, между прочим. И отца своего — не собственность.
— Может быть… — с неопределенностью в голосе вымолвил Русаков.
— Интересно получается, конечное-усмехнулся Соловьев, — я сбежал, потому что хочу в Чечню, а ты — потому что не хочешь…
— Я не потому, — сознался Валерка. — На меня Бизон бочку покатил. Пообещали, что разберутся со мной…
Он не был готов рассказывать все. Даже припоминать не хотелось про кровь. Так эти самые змейки, что по полу ползли к ногам, и мерещились. Поэтому он предпочел спросить:
— Еще можно пожевать?
— Да сколько угодно! — радушно пригласил Ваня. — Бери, не стесняйся! Все равно мне одному не съесть. У меня таких банок пять штук.
— Вообще-то тебе надо беречь это дело, — заметил Валерка, — продукты, в смысле. Раз ты в Ростов собрался…
Он было полез за тушенкой в банку, но тут Ваня схватил его за руку.
— Тихо! По-моему, идет кто-то…
Прислушались. Да, кто-то шел. Правда, довольно далеко покамест. Но шел не один.
— Надо уходить, — прошептал Ваня.
— Никуда я не пойду, — возразил Валерка, — тут все равно тупик. Деваться некуда. А у меня автоматы. Два…
— Да-а? — не то испуганно, не то восхищенно произнес Ваня.
— Спрячемся… Может, еще и не полезут в вагон. Конечно, фонарь потушили, тушенку, печенье и кока- колу наскоро прибрали, а затем залезли на средний ярус нар, в картонные коробки. Затаились…
Шаги помаленьку приближались. Сначала слышались только они, но уже минуты через две стали долетать звуки речи. Сперва невнятные, потом все более разборчивые.
— Когда маневровый подойдет? — спросил кто-то.
— Через полчаса. Как раз нам на погрузку. Пять-десять минут ждать будут, не больше. Так что вкалывать придется быстренько и без перекура.
Похоже, они были уже совсем близко. Еще через пару минут полезли на буфера и сцепку, затем — на дебаркадер пакгауза. Один, другой, третий, четвертый…
Сначала зазвякали ключи, потом щелкнул отпираемый ключом висячий замок на двери пакгауза, лязгнула железяка, снимаемая с пробоя, щелкнул еще один замок, врезной. Почти одновременно заскрипели створки двери пакгауза и с лязгом отодвинулась дверь вагона.
— Встали в цепочку! — распорядился тот же голос, объявлявший о том, что работать придется без перекура.
— Тут темно, как у негра в заднице, — ругнулся кто-то, — хоть бы фонарь дали…
— Лезь, лезь! Сейчас посветим…
Действительно, через пару минут загорелся небольшой фонарь, типа китайского, который подвесили за откидное колечко на гвоздь, вбитый в стену вагона. Это было совсем неплохо, потому что свет от фонаря шел в основном вниз и средний ярус нар оставался неосвещенным.
Зато свет фонаря осветил двух мужиков. Один, в теплой кожанке и ушанке, отошел в угол вагона, другой, в камуфляжном бушлате и вязаной шапочке, встал у двери.
— Ну, взялись! — долетело с дебаркадера. Мужику в бушлате передали оттуда коробку, он отдал ее обладателю кожанки, а последний поставил в угол. Коробки споро перемещались из пакгауза в вагон, мужики пыхтели, глуховато матюкались, но работали быстро. В противоположном от нар конце вагона быстро поднимался штабель из небольших, но, видимо, тяжелых коробок.
— Много еще? — спросил, принимая очередную коробку, тот, что стоял у двери вагона.
— С десяток. Не переживай, еще чуток — и бабки на руках. Действительно, парни перекидали еще десять коробок — подсчитал про себя Ваня Соловьев. В это же самое время снаружи донеслось урчание дизеля и мерное постукивание колес на стыках. Это шел тот самый маневровый, которого дожидались грузчики. Лязгнули, соприкоснувшись, буфера, вагон тряхнуло. Кто-то спрыгнул на дебаркадер, поздоровался:
— Привет, Женя. Загрузили? Сколько?
— Сорок восемь, как договаривались.
— Проверю!
В вагон вошел солидный по габаритам дядя, подошел к штабелю из коробок, посмотрел, поворочал, пересчитал и произнес:
— Годится. Гонорар — старшему, как договорились. Делить будете сами. Теперь забирайте свой фонарь — и по домам. Рабочий день закончен.
— Как скажешь, начальник!
— Ты зарплату пересчитай, бугор. Чтоб потом без претензий…
— У нас на доверии, до сих пор все было по-честному.
— Ладно, в следующий раз кину обязательно!
Мужики похихикали и вышли из вагона, забрав фонарик.
Дверь задвинули, сквозь рокот маневрового послышалась какая-то возня у колес вагона — должно быть, из-под них башмаки вынимали. Потом еще со сцепкой повозились. Наконец, на маневровом что-то лязгнуло, вагон дернуло, и он не спеша покатился по рельсам. И лишь теперь Ваня Соловьев решился произнести вполголоса:
— Поехали куда-то…
— На станцию, наверно, — предположил Валерка. — Небось к поезду подцепят.
— Знать бы, куда повезут…
— Может, спрыгнем? Скорость-то небольшая…
— Темно, а тут кругом заборы и стенки каменные, расшибемся.
Аргумент Валерке показался убедительным.
— Ну ладно, доедем до станции, а что дальше?
— Дальше посмотрим. Если этот вагон прицепят, то ведь куда-нибудь повезут, верно? Главное, чтоб увезли отсюда. Тут нас ищут, а поезд за сутки на тыщу километров увезет. Может, кстати, и на юг.
— Это тебе на юг надо, а мне — нет.
— А тебе куда?
— Не знаю, — сознался Русаков, — ни черта не знаю…
— Тебе надо в Москву ехать, — прикинул Ваня, — там, говорят, есть такая часть, в которую принимают всех, кто сбежал из-за всякого там дедовства и преследований. У тебя, конечно, похуже дело, ты с автоматами убежал… На фиг они тебе понадобились только? Да еще два сразу?
— Ты когда из части ушел? — спросил Валерка, не ответив на вопрос.
— Думаешь, я время засекал? Где-то после полуночи, наверно.
— До тревоги или после?
— Конечно, до. Когда тревогу подняли, я уже к военному городку подходил. Сперва очередь услышал, потом шум какой-то, крики всякие, галдеж… Я и подумал, что меня хватились и ловят.
— Значит, слышал стрельбу? — переспросил Русаков.
— Да так, глуховато, но слышал… А что?.
— Это я стрелял, понимаешь? Я в Бизона попал и в Славку Вострякова, сержанта. Он дежурным стоял.
— Ну и ну… — пробормотал Ваня. — Убил?
— Не знаю. Крови много было…
Некоторое время оба молчали. Валерка думал, что, наверно, зря рассказал Ване про стрельбу, а Ваня соображал, какие осложнения может вызвать это вновь открывшееся обстоятельство.
