издержки и будете с плюсом. Погонитесь за деньгой, завысите цену — прогорите. Примерно так и в нашем случае. Так что все будет от вас зависеть.
— А полюбопытствовать, во что вкладывать деньги придется, случайно нельзя?
— Я думаю, пока этот вопрос обсуждать не к спеху.
— Вы про выдержку и спокойствие говорили… — произнес Антон Борисович. — Я чувствую, что мне их очень много потребуется. Мне ведь обычно быстро работать приходится. А у вас, как я понял, все не спеша, по-провинциальному решается.
— Поспешность нужна при ловле блох. Нам надо кое-что обдумать, прежде чем предложить что-то конкретное. Навести кое-какие дополнительные справки, кое-что уточнить и взвесить.
— Учтите, я не могу у вас тут ждать неограниченное время. У меня ведь дело все-таки.
— Ждать здесь необязательно. Вполне можете вернуться в Москву, успокоить супругу, сказать, что с Ваней все в порядке. Когда мы здесь у себя согласуем все вопросы, утрясем все нюансы, пригласим вас. Ручаюсь, что с вашим Ваней ничего за это время не произойдет.
— И сколько мне придется дожидаться вашего приглашения?
— Неделю, максимум — две.
— За это время можно слетать на Луну и обратно, — заметил Соловьев.
— Если у вас есть средства, — пожал плечами Иванцов. — Главное, чтоб мы могли с вами связаться вовремя. И само собой, чтоб уровень конфиденциальности соблюдался. Тем самым вы гарантируете своему сыну неприкосновенность.
— А все-таки ускорить процесс можно?
— Я уже сказал, Антон Борисович, при каких обстоятельствах нужна поспешность. Давайте расстанемся спокойно и без темных подозрений в неискренности.
— Вы прямо-таки за горло берете, Виктор Семенович. Абсолютно все на ваших условиях.
— Ничего не поделаешь. Все получилось неожиданно для нас. Надо, как говорится, лучше воспитывать подрастающее поколение. Если б ваш сынок вел себя так, как надо, то не вляпался бы . во всю эту пакость и не подставил бы вас. Хотя, скажем прямо, в контактах с вами у нас заинтересованность появилась намного раньше. Мы восхищались тем размахом, который приняло ваше дело, и тем, какие хорошие отношения сложились у вас с московскими чиновниками. Вообще говоря, очень интересная тема для разработки ФСБ.
— Это, по-моему, элементарный блеф. У вас ничего по этой теме нет.
— Могу напомнить пару имен, чтобы вы не считали мое заявление голословным. Граждане США Сноукрофт и Резник, которые в прошлом году побывали у нас в области и даже здесь, в этом домике, останавливались, в декабре прошлого года опять побывали в России и, как ни странно, с вами встречались. У них в нашей области есть целый спектр интересов. А вы, как ни странно, сидя в Москве, не очень хорошо зная нашу местную конъюнктуру, начали им помогать и тем самым вызвали в определенных кругах нашей области серьезное недовольство. Причем, по агентурным данным, вас занесли в список на «спецмероприятие». Разумеется, составленный негосударственной организацией, но, уверяю вас, очень неприятный. И что особенно неприятно — четко реализуемый. Это у обладминистрации, к сожалению, далеко не все мероприятия реализуются, а у тех все идет по плану. Пока мы с вами будем договариваться, все нежелательные действия в отношении вас со стороны нашего здешнего криминала постараемся приостанавливать. У нас такая возможность есть. Но, конечно, если наше соглашение не состоится, то этот аспект сотрудничества тоже отпадет.
— В общем, обложили… — пробурчал Соловьев.
— Ну зачем ты так? — вмешался Эдуард Сергеевич.
— Я ведь советовал: экономьте эмоции, — напомнил Иванцов. — Да, если подходить эмоционально, а не в деловом стиле, то слово «обложили» вполне употребимо. Но вы-то, Антон Борисович, человек деловой. Подберите для оценки более нейтральное и осторожное слово. Например, «создали условия». Очень красиво и убедительно.
— Да, это, пожалуй, и поточнее будет. Условия создали. Но под такое веселье с меня можно сколько угодно сорвать и тянуть вообще постоянно. До тех пор, например, пока я вам все до копеечки не высыплю.
— Антон Борисович, если б мы были экспроприаторы экспроприаторов, то так бы сразу и сказали. Но у нас, к сожалению, задачи посложнее. Нам надо сделать все так, чтоб и народ немного поликовал, и не устраивать при этом никаких экспроприации. А на такое дело нужно много денег, но, в отличие от большевиков, нам, к сожалению, нельзя резать тех куриц, которые несут золотые яйца. У нас другие интересы.
— Это какие же, если не секрет?
— Пока — секрет, — невозмутимо ответил Иванцов, — хотя, если вы внимательно поразмыслите над общей обстановкой в стране, над тем, что может произойти в июне, можете сами прикинуть, что и как. Аналитическим путем. Но выводы, если вы их сумеете сделать, лучше не выносить на всенародное обсуждение. Потому что тогда у вас очень много недругов появится, контролировать которых уже никто не сможет.
— Запугали вы меня совсем, — поежился Соловьев.
— Это не запугивание, — поправил Иванцов, — это предупреждение. Вы сами должны продумать свое поведение, а наше дело — указать вам на то, что может повредить нашему сотрудничеству. И вашему сыну.
— Ладно, — вздохнул Антон Борисович, — постараюсь в течение указанного вами срока не предпринимать ничего, что противоречило бы вашим правилам.
— Рад это слышать.
— Тогда я не буду вас обременять своим присутствием. — Соловьев встал из-за стола.
— Ты знаешь, Антоша, — произнес Эдуард Сергеевич, — у меня тут еще пара скучных дел к господину прокурору, поэтому поезжай пока ко мне на дачу, отдохни, поразмысли… А я через часик-другой подъеду. Лады?
— Лады… — Нельзя сказать, чтоб это сообщение Соловьеву очень понравилось. Он понял, что его выставляют, дабы что-то обмозговать наедине. Но со своим уставом в чужой монастырь не ездят…
Когда бизнесмен покинул помещение и вынырнувшая откуда-то Ольга Михайловна Иванцова с надлежащим почтением отправилась его провожать до автомобиля, Виктор Семенович спросил:
— Ну и как, товарищ Степа, впечатление?
— Ничего, нормально. По-моему, клиент готов. Ну, может быть, чуть-чуть дозревает. Но на все сто я бы не обольщался.
— Ты его московские контакты хорошо знаешь или надо справки наводить?
— Справки в любом случае надо наводить. Это большой туз. Я тебе его финансовое положение обрисовывал. Официально он-в первой сотне самых богатых людей России, а неофициально, если посчитать все, что за кордоном и здесь попрятано от налоговой службы, он и в первую десятку войдет. Поэтому сказать тебе с полной уверенностью, что все его контакты под контролем, я не могу. Да, основные знаю. Все они покамест нам особо не страшны. Но есть резервные, запасные — их так просто не вычислишь. Ты насчет недели, по-моему, немного поторопился. Пару месяцев надо, чтоб все отследить и уточнить. Да и то, скажем откровенно, гарантия будет неполная. Главная гарантия — сын. Мы, кажется, папу убедили в том, что этот самый наследник Иван Антонович полностью в нашей власти.
— Но ведь рано или поздно сынка придется отдать. Соловьев не дурак. Уверен, что он, когда в Москву вернется, сам начнет под нас копать. Приготовит кое-что на обмен, и придется нам еще приплачивать.
— Думаешь, он сможет до твоего несостоявшегося покойника докопаться?
— Докопаться, конечно, трудно, но и такое исключать нельзя.
— Там, Семеныч, слишком много заинтересованных лиц накопилось. Эти не отдадут, помяни мое слово. Не дай Бог Соловьеву туда рылом ткнуться. Тут же кишки по проводам развесит. Там уже международный уровень начинается.
— А все-таки надо бы подстраховаться с этой стороны.
— Упаси Господь! Там все без тебя и меня подстраховано. Тебе что Михалыч посоветовал? Не соваться и забыть про все.
