– Хочу.
– Тогда что?
– Боюсь…
– Ты снова испытываешь сильные эмоции там, где должен работать только рассудок, – сказал чоруг, как показалось Тане, с досадой.
– Ты прав, – кивнула она. «Не объяснять же ему, какие неприятности будут у меня, если о моей любознательности станет известно?»
– «Фильтр» – это орган выделения джипса. Так считает хозяин планшета.
– Я надеюсь, это не тот орган, который мы называем неприличным словом на букву «ж»? – осведомилась Таня.
– Нет, не тот, – совершенно серьезно ответил чоруг. – Другой. Тот, который вы называете словом «почки».
В перевозбужденном Танином мозгу теснились вопросы – о джипсах, о «хвоще», о «горелке», – но задать их всезнайке Эль-Сиду Таня не успела.
Прибор конусообразной формы, вставленный в чоругскую вычислительную машину, пискнул на высокой ноте и «открыл пасть» – именно так выглядел этот процесс со стороны. Верхняя часть конуса медленно отошла назад, будто крышка тривиального электрокофейника, открыв на всеобщее обозрение зелено- голубую внутренность конуса. Там кипела и пузырилась густая флюоресцирующая жидкость. Чоруг жестом пригласил Таню поближе к себе.
Самым удивительным было то, что жидкость в условиях невесомости не разлетелась мгновенно по всему объему рубки. Но Таня и не подумала об этом, ведь внутри открывшегося «кофейника» происходило кое-что более загадочное и уж точно более важное.
Жидкость на глазах сгущалась. Вскоре среди хаоса голубых пузырьков уже можно было различить некий регулярный узор, строгую геометрическую форму – то ли звезду, то ли снежинку… Снежинка на глазах твердела, росла вширь и вскоре ее лучи уже упирались во внутренние стенки конуса.
– Что это? – спросила Таня.
– Ответ на твой вопрос! Он принесет тебе эмоцию счастья!
– На какой из моих вопросов?
– На вопрос о том, моделью какой планетной системы является ваш «хвощ»! Их там даже… ф-ф-ф-ф… две. Две системы.
– Ну, и где этот ответ?
– Он находится в носителе информации, – чинно ответствовал Эль-Сид.
– На этой звездочке?
– Не «на», а «в»! Он записан внутри!
– Разве ты не можешь сказать мне так просто, что это за планетные системы?
– Могу. Только ты ничего не поймешь!
– Это еще почему? – спросила Таня обиженно.
– Я не знаю их имен на русском языке.
– А на нерусском языке?
– Одна система у нас называется Йоксеч-еч, другая – Илги-еон-вол. Но это так же, как будто я ничего тебе не сказал. И все равно я сделал тебе хороший подарок! Конечно, на своем планетолете ты не сможешь посмотреть результаты, которые подарил мой корабль. Но когда ты вернешься домой и поговоришь с другими учеными, не такими жадными, как твои друзья, мой подарок принесет тебе много пользы! И ты сможешь стать большим ученым! Таким же большим, как твой начальник. А может, даже и большим!
Таня заглянула внутрь конуса – звездочка больше не росла. Она окончательно отвердела, изменила цвет на небесно-голубой и застыла, омываемая сталисто-синими волнами.
– То есть ты подаришь эту штуку мне?
– Да.
Чоруг небрежным жестом выудил звездочку из синего бульона и передал Тане.
Она повертела штуковину в руках.
– Не сломается? – недоверчиво спросила Таня.
– Нет. Можно согнуть как угодно. Можно сесть на него. Можно употребить в пищу. Ничего не случится.
Насчет употребления в пищу Таня решила не уточнять, списав это заявление на чоругский юмор, и спрятала инфоноситель в набедренный карман скафандра.
– Даже и не знаю, как тебя благодарить, Эль-Сид!
– Зато я знаю: когда я умру, уделяй мне немного своего внимания, – серьезно сказал Эль-Сид.
Но Тане было не до мистики. На языке у нее вертелся вопрос о том, какая из двух планетных систем, найденных чоругом, ближе к планете Вешняя. И нельзя ли посмотреть на чоругские звездные карты – может, ее скромных познаний в астрономии хватит, чтобы идентифицировать хотя бы одну из планетных систем.
Однако Эль-Сид, похоже, более не был настроен на то, чтобы способствовать прогрессу земной ксеноархеологии. Издав гортанный вибрирующий звук, он выключил свой вычислительный комплекс, развернул свое кресло к Тане и сказал:
– А теперь я должен попросить тебя уйти.
– Меня? Уйти? – удивленно спросила Таня, уверенная, что ее визит еще только начался и что впереди у них с Эль-Сидом часы интересных разговоров. – Неужели я тебе мешаю? Ты собираешься делать что-то важное? И мне нельзя при этом присутствовать?
– Да. У меня очень важное дело – я буду одухотворять мою мозаику! Время пришло. Правда, чужакам присутствовать не запрещено. Но я не хочу, чтобы ты находилась рядом. Я тебя уже немного знаю. И я думаю, если ты останешься, ты будешь испытывать эмоцию страха. Очень сильную эмоцию страха!
– Пожалуй, тогда я и впрямь лучше пойду, – сказала Таня, опасливо озираясь. Она не помнила, что представляет собой ритуал одухотворения мозаики, но лишний раз испытывать крепость своих нервов ей не хотелось. – Тогда, получается, я должна сказать тебе «до свидания»?
– В русском языке есть слово «прощай». Кажется, оно подойдет больше, – сказал чоруг и неуверенно посмотрел на Таню.
– «Прощай» говорят, когда прощаются навсегда. Но мы ведь еще увидимся?
– Конечно, увидимся!
– Тогда, выходит, «до свидания»?
– Выходит так, – согласился чоруг. – Только я вместо «до свидания» прочитаю тебе стихотворение, как это принято у нас. Ты не будешь возражать?
– Конечно, нет! Я люблю ваши стихотворения – еще с университета!
– Тогда слушай:
Чоруг закончил читать и внимательно посмотрел на Таню.
– Хорошее стихотворение! – сказала она. – Сам перевел?
– Сам.
– Что ж, русский ты выучил на твердую пятерку. Пожалуй, я даже запишу твое стихотворение завтра, для истории!
– Завтра? – задумчиво произнес чоруг.
– Завтра. Ты не будешь против, если я завтра зайду?
– Конечно, нет, – горячо заверил Таню Эль-Сид. – Я оставлю дверь открытой!
Назавтра Таня вновь явилась на «Жгучий ветерок». В руках у нее был блокнот, а в голове блуждали гипотезы одна другой витиеватее.
«Вот, например, выброшенный за борт „дятел“. Эль-Сид утверждает, что „дятел“ тоже является внутренним органом джипса. Но, возможно, орган этот вовсе не внутренний, а внешний? Нечто вроде
