– Как же им удалось склонить Фервана Мадараспа к сотрудничеству? – спросил я в свое время Ивана Денисовича Индрика.
– Кому это «им»? – переспросил он.
– Ну, нашим… нашим вербовщикам?
Индрик поморщился.
– Вербовщики, Саша, – сказал он, – это такие люди, которые во времена наемных армий ходили по селам средневековой Европы и расхваливали прелести военной службы под знаменами какого-нибудь герцога Фридланда… Сотрудники моего отдела называются иначе.
– Так вы имеете к судьбе Фервана непосредственное отношение? Извините, если спрашиваю лишнее!
– Ваш вопрос правомочен. Вы ведь тоже имеете к ней непосредственное отношение. – Когда Иван Денисович хотел, ему удавалось улыбнуться с неподражаемым обаянием. – Насколько я помню ваш отчет, а я его помню наизусть, вы общались с этим достойным пехлеваном хоть и недолго, но достаточно продуктивно… А я вот наоборот: общался долго и не очень продуктивно. По моим меркам. Обычно я договариваюсь с людьми куда быстрее.
«Так это вы его завербовали?! Лично вы?!» – Все свое восхищение вперемешку с удивлением я оставил при себе. Я и так обычно не произвожу на умных людей впечатления быстрого разумом Ньютона и, уверен, в глубине души Иван Денисович не раз надо мной, тугодумом, потешался. С учеными нашему брату военному вообще тяжело. А уж с учеными полковниками ГАБ!..
– Удивительно, что вообще договорились. – Это я такой комплимент попытался ему отвесить, в завуалированной форме.
Эх, Саша, нашел вуаль…
– И не с такими договаривались, – отрезал Иван Денисович. – Извините, меня ждет Двинский.
Так и побеседовали…
Кстати сказать, именно Фервану принадлежит знаменитое восклицание, которым кавторанг Дегтярев озаглавил в своей книге рассказ о гибели лучших клонских авианосцев под ударами наших Х-крейсеров. Это было уже в апреле. Ферван изъявил желание встретиться с кем-либо из тех командиров, которые участвовали в разгроме Группы Флотов «Гайомарт». И вот когда он увидел желтолицего и желтоглазого Велинича в компании таких же желтолицых и желтоглазых офицеров, то и дело разражающихся залпами своего неповторимого, ухающего смеха, он воскликнул: «Клянусь Ашей, вы привели демонов!»
Между тем мы стояли в тридцати шагах от каньона и я продолжал рассказывать Тане о курице, чье неожиданное явление спасло мне жизнь. Вокруг нас – позади и справа, впереди и над головой, в вылинявшем небе и на орбите Глагола – во всем своем великолепии разворачивалась операция «Очищение»…
Образцово-показательно разворачивалась, между прочим.
Тем удивительнее, ведь с военной точки зрения операция была предельно сложной и балансировала на грани между «авантюрно» и «невероятно». Более того: в конечной редакции наш план отвечал неприлично высоким – для военного времени – стандартам гуманизма! И перенервничать в начале активной фазы нам всем пришлось ой-ой-ой как.
Двое суток назад «Вегнер», «Дьяконов», «Геродот» и «Ксенофонт», флагман соединения, появились в граничном слое Х-матрицы. Как и положено Х-крейсерам, они стабилизировались «на глубине 3.07» – между трехмерным упорядоченным бытием и хаотическим зазеркальем Вселенной. Оставаясь невидимыми для противника, мы приступили к первичному анализу оперативной обстановки при помощи масс-локаторов.
Данные полуторамесячной давности полностью подтвердились. В околопланетном пространстве Глагола по-прежнему находились четыре научные орбитальные станции «Рошни», крепость типа «Шаррукин» и две дюжины спутников. Боевых звездолетов не наблюдалось.
Также с помощью пеленгаторов Бруно-Левашова удалось доуточнить координаты двух наземных станций Х-связи. Одна находилась на космодроме Гургсар, вторая – в двух тысячах километров от него к северу, в субарктической области. Ферван Мадарасп (он состоял при нашем оперативном штабе консультантом – под неусыпным надзором вооруженных осназовцев) прокомментировать местоположение второго узла связи не смог. «Так далеко от Гургсара мне бывать не приходилось», – и точка.
– Как и ожидалось, – резюмировал на штабном совещании кавторанг Мормуль, заместитель командира «Ксенофонта», – имеем три объекта, способных в считанные минуты гарантированно связаться с другими планетными системами: орбитальную крепость и две наземные станции.
Сам командир корабля, Валентин Олегович Велинич, на совещание явиться не смог. На корабле закапризничал утилизатор люксогенового шлака и каперанг лично руководил ремонтными работами. Если бы утилизатор не удалось вернуть в строй, мы бы вскоре оказались перед дилеммой: хапнуть по пятьсот бэр на брата или экстренно всплывать в обычное пространство, чтобы вывалить за борт радиоактивный шлак – сияющий, как главная новогодняя елка страны.
– А как же «Рошни»? – поинтересовался подполковник Свасьян, командир рейдового батальона знаменитых «лазоревых беретов». С тех пор как я пересекался со Свасьяном на борту яхты «Яуза», он получил еще одну звездочку на погоны, легкое ранение и репутацию лучшего командира осназа.
– Мы обсуждали этот вопрос еще на этапе первичной проработки, – ответил Колесников. – Проект «Рошни» не предполагает наличия на станциях передатчиков Х-связи. Установлены только приемники – да и то лишь начиная с четвертой заводской серии.
– Поразительная беспечность, – вставил я.
Еще в учебном центре мне дали понять, что привычная субординация в ходе операции «Очищение» хотя и выдерживается, но на штабных совещаниях каждый из приглашенных имеет право распоряжаться своим голосом почти столь же свободно, как болельщики на стадионе. Что, разумеется, объяснялось исключительным характером операции.
Все посмотрели на меня выжидательно. Я не думал, что мое ни к чему не обязывающее замечание покажется присутствующим офицерам зачином сколько-нибудь содержательной речи. Пришлось импровизировать на ходу.
– Поразительная беспечность, – повторил я. – Трудно поверить, что научные станции, расположенные в таком важном, скажу даже – беспрецедентно важном районе, не были дооборудованы для дальней связи. Будь я комендантом Глагола, приложил бы все усилия к тому, чтобы смонтировать Х-передатчик хотя бы на одной из них.
Кавторанг Мормуль саркастически ухмыльнулся.
– Да вы представляете, Саша, что такое Х-передатчик? Его нельзя сделать из деталей конструктора «Юный звездолетчик» и запитать от батарейки! Это ведь по сути полнокровный люксогеновый двигатель! Который, правда, не в состоянии куда-либо переместить свой носитель, зато замечательно перемещает через Х-матрицу пакет электромагнитных волн! Со всеми вытекающими последствиями! Там минимум двадцать, а с учетом отставания конкордианской технологии – сорок тонн сложнейшего оборудования! Плюс люксоген, коммуникации, утилизатор…
При слове «утилизатор» все вспомнили, чем сейчас заняты техники «Ксенофонта» под руководством каперанга Велинича, и пригорюнились. Пятьсот бэр никому не хотелось. Экстренного всплытия – тоже.
– Пятьдесят семь, с вашего позволения, – пробормотал академик Двинский.
– Чего? – не понял Мормуль.
– Пятьдесят семь тонн. И, уж простите великодушно, не помню точно, сколько там после запятой… Кажется, пятьдесят семь и шесть. Такова масса самого компактного конкордианского Х-передатчика. Из мне известных, разумеется.
– Спасибо, Константин Алексеевич, – кивнул Мормуль и вновь обратился ко мне: – Ну вот видите? К тому же мы ничего не запеленговали! Значит, все четыре «Рошни» совершенно безвредны!
Думаю, в другой ситуации я бы извинился и закрыл тему, но Мормуль со своим «Юным звездолетчиком» меня задел. Я ведь все-таки не идиот! Я такой же офицер военфлота, с высшим военным образованием, между прочим. И уж представление о дальней связи у меня имеется!
– Товарищ капитан второго ранга, отрицательный результат в данном случае не является результатом. Разве кто-то из нас может поручиться головой, что на научных станциях не смонтировано ни одного Х- передатчика?
